Ногайские предания и легенды. Иса Капаев

одаривал тебя гостинцами!

      – Ну-ну, – попытался успокоить его Мирзабек. – Я уже давно не бывал в вашем доме… И потом, здесь бывает столько людей, что всех и не упомнишь.

      – Всех и не надо… но ты – один из почтеннейших наших кунаков, – недовольно проговорил Аман-Гирей.

      Мирзабек смиренно склонил голову и страстно, как юноша, взглянул на Мейлек-хан. Девушка содрогнулась, заметив этот алчущий взгляд.

      – Дочь моя! – ласково проговорил Аман-Гирей. – Называю тебя дочерью, хотя и зарёкся называть тебя так. Послушай же меня. Прошло уже два года, а от твоего Джелалдина нет никаких вестей. И он, как видно, не совершил никаких славных дел, ведь, прославь он своё имя, мы узнали бы об этом. К тому же наш гость, уважаемый Мирзабек, видел его с черкесом Джан-кой, и люди говорят, что они хотят породниться.

      Мирзабек кивнул головой, подтверждая слова князя. А Аман-Гирей продолжил:

      – Поэтому-то я и думаю, что Джелалдин отказался от тебя. Не каждому по силам жизнь на чужбине.

      – Не говори так, отец! Джелалдин не мог отказаться от меня. И он сделает всё, чтобы его имя стало знаменитым! – сказав так, Мейлек-хан выбежала из гостиной.

      – Настоящая пэри! Гурия! Какой прекрасный цветок растёт в твоём саду, князь! – и Мирзабек едва не захлебнулся от восторга.

      – Она запятнала меня позором, связавшись с этим нищим, – печалясь проговорил Аман-Гирей.

      – Послушай, что я скажу, князь. Я, конечно, уже не молод, но ты знаешь, как славен и богат род Ураков. Только что проку в богатстве и славе, если ты так одинок и стены родного дома холодят душу.

      Аман-Гирей поначалу не поверил своим ушам: так ли понял он Мирзабека?

      Но намёки гостя были так прозрачны и так заманчивы, Что князь просто расцвёл, представив себе возможный родственный союз…

      – Что и говорить, Мирзабек, я, как и все, почитаю род Ураков. Да и сам ты всегда был опорой в наших общих делах. И. кто же не знает о твоём огромном богатстве и храбрых кольчужниках? Но у тебя, князь, взрослые сыновья, не решат ли они, что их отец чернит память матери?

      Мирзабек ухмыльнулся:

      – Князь знает, что я давно разделил своё имение между сыновьями, и, выросшие в послушании, они и теперь не перечат своему отцу, хотя уже давно выросли и стали сами отцами. Да и шариат не запрещает мне жениться. Ведь уже прошёл год со дня смерти моей жены.

      – Я рад этому, Мирзабек, но мы всё же не сможем договориться, если не разорвём прежнее обязательство.

      – Это я беру на себя! – Мирзабек, улыбаясь, протянул князю руку. И, довольные друг другом, старые кунаки скрепили свой договор рукопожатием.

      * * *

      Вечерело. Две девушки в сопровождении вооружённого карагула шли по долине.

      – Пусть навеки погаснет свет в моих глазах, если я забыта Джелалдином! – вытирая слезы, произнесла Мейлек-хаи. – Как видно, правду сказал Мирзабек: он полюбил другую и потому не даёт знать о себе. Не только дружба связывает его с черкесским узденем…

      – Люди