Пацаны, не стреляйте друг в друга. Владимир Колычев

он не доехал. Сам не свой от переживаний, как собака злой на самого себя, в какой-то момент он потерял ориентацию в пространстве и не смог вписаться в поворот. Мотоцикл вылетел с дороги, остановить он его не смог, и на полном ходу врезался в дерево...

      Очнулся он не скоро. Через пять недель, в палате интенсивной терапии московского института, после выхода из коматозного состояния... А еще через месяц он узнал, что Настя умерла в районной больнице. Отравление димедролом с летальным исходом. Она покончила жизнь самоубийством, по его вине...

      Глава пятая

      На место происшествия Панфилов прибыл уже после того, как за дело взялась оперативно-следственная бригада из города. Гражданка Максютова не стала обращаться за помощью в поселковую милицию, сразу позвонила в РОВД, заявила об ограблении.

      – Что ж так, не доверяете нам? – не скрывая своего недовольства, спросил Марк Илларионович.

      Эта женщина оставила его в дураках. Равно как и районное начальство. Нет, чтобы поставить его в известность о событии до того, как бригада прибыла на место, так ему сообщили об ограблении только сейчас. И то в оскорбительно-предвзятом тоне. «Ну где этих участковых носит?»

      – Что-что, простите? – вскинулась она.

      И вперила в Панфилова уничижительный взгляд.

      – Могли бы в участок позвонить... – с упреком сказал он.

      – Я не поняла, вы чем-то недовольны? – презрительно скривилась Максютова.

      Отчего кожа на ее лбу стала похожа на гофрированный картон. Удивительно, но это ее не портило. Слишком хороша она была, чтобы ее могла испортить такая мелочь. Тем более что лоб наполовину был прикрыт изящной черной стрейч-лентой.

      Ей было не больше двадцати пяти, в таком возрасте женщины мало заботятся о том, чтобы выглядеть моложе. Но стремятся придать своему облику побольше лоска и сексуального градуса. Надо сказать, что Алла Сергеевна в том преуспела. Прическа, что называется, в стиль и цвет, легкий изысканный макияж, отражающий чувственность ее натуры. Красивая, грациозная, обаятельная... И стервозная...

      Она была на кого-то похожа, но на кого именно, Панфилов припомнить не мог. Да и не пытался напрячь память.

      – Опорный пункт в двух шагах от вас, – делая усилие, чтобы не выйти из себя окончательно, сказал он. – Возможно, мы бы смогли взять преступника по горячим следам.

      Он уже знал, что гражданку Максютову обокрали. Не знал только, сколько денег пропало из ее сейфа. Но намеревался выяснить у нее это сейчас.

      – Кто, вы? – пренебрежительно хмыкнула она. – Вы только и можете, что людей порядочных в кутузку сажать!

      – Это вы о чем? – насупился Панфилов.

      – У нас тут хоть и элитный поселок, но, в общем-то, деревня. Все про все знают. И про то, как вы Грецкого вчера арестовали, тоже знаем... Еще слюни здесь пускаете!.. Да, я не доверяю вам! Да, я не хочу, чтобы вы закрыли меня в кутузке!

      – Что-то вы не то говорите... Грецкий был в нетрезвом состоянии, мог разбиться... Однажды со мной такое было...

      – Мне все равно, что у вас было, – холодно отрезала Максютова и повернулась к нему спиной.

      На ходу небрежно бросила через плечо:

      – Противно слушать...

      Панфилов