Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь. Александр Мазин

Святослава. То есть – ничего хорошего. В лучшем случае – позора, в худшем – смерти. Каждый наверняка сейчас мысленно хулил своего большого хана, который опрометчиво привел их к стенам Киева.

      Большой хан Кайдумат тоже был здесь. Стоял, спутанный арканами, и мрачно смотрел в землю. Пять минут назад он сам искал смерти, но умереть в бою ему не дали. Спутали, стреножили, как жеребца, назначенного в заклание.

      Недавно всевластного хана подтащили к князю, бросили его к ногам жеребца.

      – Поднимите его, – велел Святослав.

      Подняли.

      – Зачем пришел? – по-печенежски спокойно спросил князь.

      – К тебе в гости, – хан поднял голову. Лицо – в пыли и крови. Но в глазах нечаянная надежда. Вдруг – жизнь? – Я тебе не враг, великий князь. Хоть у воинов своих спроси! Я их в город пропустил.

      – Пропустил, значит? – произнес Святослав, будто бы раздумывая. – Моих воинов – в мой город. А мог бы не пропустить?

      – Мог бы!

      – Не пропустить моих воинов, на моей земле, в мой город?

      Кайдумат сообразил, что ляпнул не то:

      – Я могу быть твоим союзником, – не очень уверенно произнес он. – Хоревой – могучие воины!

      Длинные усы князя дрогнули – князь усмехнулся.

      Уцелевшие степняки, сбитые в кучу дружинниками-русами, могучими не выглядели.

      – На моей земле только я решаю, кому и куда идти, – сказал Святослав.

      – Да, да, ты, князь! – поддакнул Кайдумат.

      – …А когда меня нет, решает мой сын, – не обращая внимания на слова печенега, продолжал Святослав. – Или ты, хан, решил, что теперь великий князь киевский – ты?

      Кайдумат подавленно молчал. Он понял, что надеялся напрасно.

      – А союзники такие мне не нужны, – холодно сказал Святослав. – Вы никчемные воины, Хоревой. Икмор! Убить всех!

      И покинул разгромленный стан.

      А через некоторое время у киевских ворот протрубил рог, деревянный брус засова со скрежетом вышел из пазов, створы распахнулись, и стольный град Киев принял своего князя.

      Глава седьмая

      Мать и сын

      Княгиня Ольга слегла в день победы. Словно только ждала возвращения сына, чтобы ослабеть.

      А Киев праздновал освобождение. Ставили столы на майданах. Катили вниз бочки пива и медовухи из княжьих погребов. Теперь беречь ни к чему – снята осада. Чудным образом прознав о том, что печенегов разбили, еще до полудня подошли к Подолу первые лодки с той стороны Днепра: с дичью, рыбой, блеющими овцами. Но продовольствия в городе теперь хватало. Все запасы печенегов (а их незваные гости награбили немало), их табуны, бурдюки с вином и кумысом достались победителям.

      Киев гулял. Всем было хорошо: от последнего холопа до самого великого князя. Все отдыхали. Разъехались по домам гридни – у кого были дома. У кого семей не было, или – остались далеко, простали чарку за чаркой в Детинце, славя удачу своего батьки. Всё удается великому князю Святославу. Вятичей взял, хузар взял, «черных» булгар побил, ясов с касогами