Маг Многоцветья. Тэо Наран

когда тебя увидел. И все.

      И Сегвия промолчала.

      Акт 3. Элегия случайных встреч

      За ночь теперь дорога изрядно подмерзала, и с утра кони и люди выдыхали белые облачка пара, а трава по бокам от дороги, все еще больше зеленая, чем соломенно-желтая, становилась хрупкой и негнущейся, покрываясь легким налетом инея.

      За длинными прядями травы пряталось покосившееся изваяние Курбе, дорожной богини, вырезанное по-северному грубо, из темного, оглаженного временем дерева, и тоже покрытое инеем. Деревянная богиня почему-то надолго приковала к себе взгляд Инис, хотя альбиноска и не могла бы сказать, почему. Идол сильно отличался от тех изящных, натуралистичных статуй, что творят южные ваятели, наделяя божество всей прелестью живого женского тела. Нет, здесь определенно было северное влияние – местная Курбе отличалась покатыми боками, едва намеченными членами тела, огромными грудями и довольно-таки угрожающим выражением лица. Инис казалось, что круглые глаза богини проводили ее взглядом.

      "Если боги существуют, их равнодушие должно превосходить даже мое собственное, – подумала девушка. – Впрочем, не все ли равно?"

      Хотя, если подумать, Курбе, должно быть, всегда была благосклонна к бродячему менестрелю.

      "Ибо уже много лет я в твоем царстве".

      Почти всю жизнь.

      Да не все ли равно.

      – Уже скоро, – сказала поравнявшаяся с Инис Игрейна. – Скоро мы будем дома. Скучала ли ты по Северу, менестрельша?

      – Нет, – сказала Инис, хотя на самом деле не была в том уверена. Вот Игрейна, по всему видно, действительно рада возвращению на родину, сколь бы ни любила авантюры да путешествия. Инис такой родины не имела. Что до места, где она родилась… туда если вернуться – то с огнем и мечом… впрочем, настолько злою Инис тоже не была, и гнева по отношению к тем людям не испытывала. Все равно. Просто все равно.

      На Севере, конечно, было лучше. То были неплохие времена, не в последнюю очередь и благодаря Игрейне и их детской дружбе – дружбе северных девчонок, чьими игрушками стали не куклы и тряпки, а деревянные мечи. Помнится, они только и делали, что дрались, а долгие зимние вечера коротали у очага, слушая Миртины рассказы о древних воителях и ратных подвигах. Если, конечно, удавалось уломать ее на рассказ…

      – Люди всюду одинаковы, – сказала Инис в продолжение беседы. – Лица одни и те же, когда я пою им песню, и на Севере, и на Юге.

      – Верно, – засмеялась Игрейна. – Есть у тебя на это особый дар, что тут говорить. Ты любую балладу так поешь, что достает оно… до самой глубины. Даже такую, как я.

      Даже! Инис внутренне усмехнулась.

      – Уж не считаешь ли ты себя сухарем, сентиментальная королева?

      Игрейна громогласно расхохоталась.

      – Да будь оно и так, разве устояла бы я перед твоим грозным музыкальным оружием?

      Может и так. Инис знала себе цену и вообще никогда не имела склонности к иллюзиям. Так что она прекрасно понимала, что могла бы, тронув струны, украсть сердца людей и делать с ними все, что пожелает. Она могла бы вести их на бой; могла бы заставить сложить оружие. Все так. Могла бы, но никогда не хотела. Лишь