Яблоко Купидона (сборник). Ольга Крючкова

Я не переживу этого…»

      От грустных мыслей ее отвлек всеобщий возглас одобрения и восхищения.

      – Да, все прекрасно сидит! Ничего не стоит подшивать. Платье, словно по тебе сшито, Наташенька! – воскликнула довольная маменька.

      Девушка смотрелась в зеркало, не отрывая взгляда от своего отражения.

      – Да и последнее… Глаша, пойди в мою спальню, там, у зеркала, стоит бархатная коробочка, принеси ее.

      Когда Мария Ивановна открыла бархатную коробку, Глаша и девки ахнули разом: перед ними переливалось драгоценным сиянием ожерелье невиданной красоты.

      Мария Ивановна подошла к дочери и накинула ей на шею украшение. Наташе показалось, что вокруг нее обвивается холодная змея.

      – Вот, это твой папенька подарил мне на свадьбу двадцать лет назад. Существует придание, якобы это ожерелье принадлежало графине де Монлюк.

      Наташа потрогала камни ожерелья, они были холодны, как лед и это показалось символичным. Чрезмерно затянутый корсет мешал дышать, девушка почувствовала, что ей не хватает воздуха.

      – Маменька, умоляю, снимите с меня все это… – пролепетала она и лишилась чувств.

      Глаша и прислуга перекрестились: дурная примета, когда невеста, облаченная в свадебный, наряд теряет сознание.

      Глава 9

      Наташа лежала на полу, над ней хлопотала Мария Ивановна и Глаша, растиравшая той виски одеколоном. Наконец девушка открыла глаза.

      – Боже мой, Наташенька! Ты слишком переволновалась… Белое платье, украшения – все это волнительно для невесты…

      Глаша аккуратно сняла диадему с Наташи и принялась за шнуровку корсажа.

      – Барыня, корсаж уж чересчур жесткий. Это что мода такая нынче? – поинтересовалась она.

      – Мода, мода… Наташа обопрись на меня, тебе надо лечь в постель, – хлопотала маменька.

      Девушка молчала, полностью подчинившись горничной, которая пыталась разоблачить ее наряд.

      – Я хочу побыть одна, – пролепетала Наташа.

      Мария Ивановна и прислуга, держащая платье и предметы свадебного туалета удалились.

      Наташа лежала бледная, Глаша сокрушалась:

      – Наталья Дмитриевна, дюжа вы переживаете… Смириться надобно. Может все и переменится…

      – К чему переменится? – не поняла девушка.

      – Да к лучшему. Ведь корнет сказывал сообщить о дне свадьбы, – пояснила горничная.

      Наташа давала себе ясный отчет в том, что может произойти, и решила действовать решительно – идти до конца.

      – Свадьба в нынешнюю субботу. Папенька желает отвезти меня в Астафьево-Хлынское намедни, в пятницу, дабы с утра я облачилась в свадебный наряд уже в доме графа. Ему, видите ли, так спокойнее. Ну что ж, посмотрим. Глаша дай мне перо и бумагу я напишу записку корнету. Ты сможешь незаметно отнести ее? Не ровен час, люди следователя следят за усадьбой.

      – То правда, все может быть. Но вы, Наталья Дмитриевна, не извольте беспокоиться, я все тропки знаю. Проберусь к дубу, никто и не заметит.

      Наташа села за секретер,