Яблоко Купидона (сборник). Ольга Крючкова

версты, бдительный Пантелемон натянул поводья, слегка осадив лошадей:

      – Барин, кажись впереди чагой-то случилося. Вона телега перевернулась, али кибитка… Не разгляжу отсюдова.

      Дмитрий Федорович схватился за пистолет: «Ага, вот они – супостаты! Напасть задумали! Тогда отчего ж перевернулись?..»

      Крепостные мужики, сопровождающие пролетку, переглянулись.

      – Не извольте беспокоиться ваша милость. Сейчас мы поглядим чаго случилося. Чай стрелять еще с хранцузской войны не разучилися.

      Они вылезли из пролетки и направились к месту происшествия. По мере продвижения, у них складывалось впечатление, что оказию потерпел бродячий театр или цыганский табор.

      Откуда не возьмись, перед мужиками возникла юная прелестница. Она тряхнула черными, как смоль волосами, и ее нежные коралловые губы изрекли:

      – Ох, господа хорошие! Как вы кстати! Не откажите в любезности – помогите актерам. Видите, – она кивнула вперед, – кибитка упала на бок: ось отвалилась. А в театре все больше женщины. Здесь сила нужна не дюжинная. Ну что поможете?

      Мужики переглянулись: девушка была настолько хороша, что на супостата явно не походила.

      – Могем и помочь, красавица, – сказал мужик, руки его так и тянулись к прелестям, выставленным обольстительницей почти напоказ.

      Актриса засмеялась.

      – Ах, как славно! Идемте!

      Мужики приблизились к кибитке: она лежала на боку, торчала разорванная ось, рядом стояли еще три женщины, причем одна краше другой. Чуть поодаль стояла телега, запряженная лошадьми. К добровольным помощникам подошел пожилой актер уж очень похожий на цыгана:

      – Люди добрые! Вы решили нам помочь!? Вот спасибо! Мои дочери – девки молодые, да хрупкие, не для тяжелой работы созданы.

      Мужики еще раз огляделись по сторонам: кибитка лежала в аккурат поперек дороги – не проехать.

      – Ну, делать нечего: пособим, – решили мужики.

* * *

      Дмитрий Федорович прищурился, пытаясь разглядеть: что там происходит впереди. Он явно нервничал, прижимая правой рукой пистолет к груди.

      Барин стоял перед выбором: либо самому пройтись вперед и посмотреть, что случилось, либо послать Пантелемона.

      Наконец он определился:

      – Иди, Пантелемоша, глянь: что там стряслось, и куда мужики запропастились?

      – Как изволите, барин, – кучер слез с козел и направился по дороге вперед.

      Дмитрий Федорович занервничал еще сильней, отчего покрылся холодной испариной: ему казались разбойники под каждым кустом. Он оглянулся: женщины спокойно сидели в дрожках.

      – Глаша, пойди к Дмитрию Федоровичу и узнай: отчего стоим? – распорядилась барыня.

      Горничная, сидевшая столь удобно, нагруженная коробками, начала складывать их на сидение дрожек.

      – А-а-а!!! – разозлилась барыня и хотела было отправить кучера, но подумала: негоже оставлять дочь без мужского присмотра. – Сама быстрее дойду, пока ты выкарабкаешься!

      Как только Мария Дмитриевна подошла к пролетке своего обожаемого