Портрет на камне. Маргарита Владимировна Чижова

вместе с Семенычем заказчикам сдал.

      – Так в чем проблема? Вернули?

      – Вчера повезли устанавливать. Короче, я на отказном камне рубил и, пока с этими цифрами возился, напрочь забыл, что надо другую сторону переполировать. Камень один – паспортов два, и с лица, и с… задца. У заказчиков шок. И нет бы по-тихому вопрос закрыть. Сфоткали и в интернет залили. Типа полюбуйтесь, как уроды косорукие на нашем горе наживаются, деньги лопатами гребут, а к усопшим ни грамма уважения.

      – Вот ты, блин, дал стране угля! – Андрей сердито сверкнул глазами. – Где этот камень?

      – Они его, прикинь, в таком виде на могилу поставили. Ваще, походу, мозгов нет. Я Лехе позвонил, он меня на йух послал. Говорит: у бригады сроки горят, не до ваших заморочек, решай с Семенычем. Вот че теперь делать, а?

      – Взять генератор и переполировать на месте. Потом извинишься, скажешь, что вину признал, косяк загладил, а лучше не мелочись и сразу верни им деньги. Ну, и сделай все аккуратно, а не через одно место.

      – По-любому Алексей Иваныч меня опять перед руководством с ног до головы дерьмом обольет… Падла…

      – Да кто тут сам-то без греха? – скривился художник. – В запарке всякое случиться может. Не кипешуй раньше времени. Глядишь, обойдется.

      – Мне Василич генератор не даст, я его макитовскую "болгарку" на той неделе запорол.

      – Идем, я возьму. Никита, давай с нами.

      Втроем они быстро вышли на улицу, где уже поджидал высокий усатый мужчина в добротном, но слегка помятом костюме. Хмуро сдвинув брови, он спросил начальственным тоном:

      – Андрей, Юрий, вы куда это с утра пораньше собрались?

      Художник напустил на лицо серьезность и предельно строгим голосом ответил:

      – К Ородруину.

      – Куда? – опешил мужчина.

      – В Мордор, – без тени улыбки продолжил Андрей.

      – Какой еще Мордор? Ты что несешь?!

      – Кольцо.

      – Какое кольцо? – человек в костюме окончательно растерялся и приоткрыл рот.

      – Всевластья, – портретист гордо расправил плечи. – Только никому не говори. И вот что, Семеныч… Постереги наш Хоббитон. Мы еще сюда вернемся!

      С каменной миной эльфийского лорда художник обратился к спутникам:

      – Скорее, друзья! "Позади дом, впереди мир!"

      Они бодрым шагом двинулись через кладбище, а спустя десять секунд услышали возмущенные крики Семеныча:

      – Андрей! Ты совсем больной?! Вернитесь немедленно!

      Проигнорировав его требования, гравировщики обогнули мусорные контейнеры и скрылись за густо разросшимися кустами шиповника. Едва стихла летящая в спины ругань Семеныча, как мужчины сбавили ход, заулыбались и дружно достали курево. Рядом с ними Никита чувствовал себя свободным и невероятно счастливым.

      Вскоре граверы принялись обсуждать работу; они сыпали непонятными школьнику терминами, называя марки станков, сравнивали рубку мрамора и гранита, спорили, когда лучше пропускать скарпель через мизинец, и чужой разговор парню быстро наскучил.

      Утро было безветренным и ясным. Солнце щедро заливало светом старый погост. В густых кронах деревьев