Портрет на камне. Маргарита Владимировна Чижова

над тем, что обеспеченный мужчина забыл в каморке простого кладбищенского работяги.

      Пробуравив школьника колючим взглядом, незнакомец с ухмылкой спросил у Андрея:

      – Эй, Карлсон, а ты в курсе, что у тебя Малыш завелся?

      – Знакомься, Дмитрий Анатольевич, – улыбнулся художник. – Это Никита.

      Ладонь подростка стиснула широкая, медвежья лапа, обладатель которой проворчал с ироничным прищуром:

      – Я для чужих – Дмитрий Анатольевич, а для своих – дядя Дима. Вы тут шалите или чем полезным заняты?

      – Нет, – усмехнулся гравировщик, – Приключаться собираемся. Кофе будешь?

      – А это у тебя оно или он?! – брезгливо сморщился гость и полез в перекинутую через плечо кожаную барсетку. – Знаешь, в чем твой парадокс, Андрюха? Ты постоянно жрешь, пьешь и куришь всякое дерьмо, но при этом как-то умудряешься оставаться бодрячком. И у меня для тебя сюрприз.

      Он шлепнул на стол банку элитного немецкого кофе:

      – На, завари трофейное буржуйское пойло и колись, что нынче рисуешь.

      – Да так… – художник пододвинул гостю распечатанный бланк заказа. – Стандартный набор…

      Пробежавшись взглядом по строчкам, Дмитрий Анатольевич без особого интереса прочел эпитафию:

      – "Наше горе только пуще, пусть тебе там будет лучше…"

      И призадумавшись о чем-то своем, философски добавил:

      – А чтоб вечный был стояк, мы плитой тебя ху.к…

      Никита поперхнулся пирогом.

      – Давай покурим, товарищ, по одной, – гость вынул из барсетки гербовый портсигар и взял с полки замызганную пепельницу. – Давай покурим, пока живой…

      Гравировщик озадаченно похлопал по карманам спецовки:

      – Никита не курит. А я где-то зажигалку про… стебал.

      – Не би-би мозги, – фыркнул Дмитрий Анатольевич, дав ему прикурить. – Так откуда пацан? Сам раскопался или ты помог?

      – Я, – хвастливо выпятил грудь Андрей, заполняя легкие горьким дымом. – Полночи с лопатой шлялся, выбирал посвежее. Этот вроде ничего. Кожа на месте и почти не воняет.

      – Вечно ты всяких зомби-шмомби привечаешь, – гость уселся на табурет и водрузил перед собой маленькую чашку с крепким кофе. – Не темни, Андрюха. Я ведь по-любому узнаю, в чей гробик ты до стертых костяшек ломился.

      – Ну, если настаиваешь, давай пощебечем об интимном… – художник сделал глубокую затяжку.

      Дмитрий Анатольевич подмигнул Никите и саркастически пропел первый куплет песни из детского киножурнала "Ералаш", добавив от себя

      Веселые истории,

      Приколы, хохмы, треш.

      Веселые истории,

      У нас их жопой ешь!

      Пара-па-пам!

      – Завязка драмы, – Андрей пригубил кружку с кофе. – Сходил я вечером в граверку, задвинул новый камень в станок, и вспомнил, что сигарет осталось полторы пачки, а на посту разжиться не вариант. Пришлось одеться празднично и шлепать в Жнивы. По дороге туда обнаружил у третьих ворот пару бухающих помойных личинок. Значения не придал, мало ли какая мразь по ночам возле пустыря околачивается.