Портрет на камне. Маргарита Владимировна Чижова

стоит. Хочу в кондом жидкого мыла плюхнуть, завязать и в бутылку засунуть. Побалую "крысу" деликатесом, пускай ни в чем себе не отказывает.

      – Андрей, он сперва проблюется, а потом догадается, чья это была затея, – сказал пожилой охранник. – Помни, что тебе с ним еще работать.

      – Надеюсь, подавится и сдохнет…

      Порывшись в верхнем ящике стола, Скайуокер выдал художнику темно-синий блистер:

      – На суде я скажу, что не хотел становиться соучастником этого преступления и глубоко опечален внезапной кончиной Семеныча… из-за твоей мыльной "кончины"!

      – Я возьму всю вину на себя, – торжественно пообещал гравировщик. – Никита, ты наелся?

      – Да!

      – Отлично! Прокатимся с ветерком, куда тебе там было нужно…

      – За Линию, – школьника вновь охватило волнение.

      – В одном, Дед, ты прав: развеяться мне точно не помешает, – осклабился Андрей. – Если кто станет спрашивать, я поехал забирать ноутбук из ремонта. Вернусь не раньше шести.

      Тепло распрощавшись с охранниками, художник повел Никиту назад, ко вторым воротам кладбища. На асфальтовом пятачке их поджидала серебристая "Ауди" с горбоносым водителем.

      Пока школьник забирал из бытовки рюкзак, Андрей задорно плясал вокруг машины, напевая популярную композицию группы "Жуки" про "Властелина колец".

      Так и не снискав аплодисментов за свое выступление, он плюхнулся на переднее сиденье и выставил локоть в окно. Никита поерзал, устраиваясь на заднем сиденье.

      – Куда едем? – с легким южным акцентом спросил шофер, выруливая из ворот кладбища.

      – А слабо, Петрович, до Анапы подкинуть? – улыбнулся гравировщик.

      – Деньги за бензин в две стороны плати. И ремень пристегни.

      – Я закурю?

      – Перебьешься!

      – Злой ты, – художник потянулся к магнитоле. – Тогда я петь буду. Никита, давай на два голоса?

      Он поймал любимую радиоволну и выкрутил звук почти до максимума, горланя "Группу крови" "Кино".

      Никита с удовольствием подпевал Виктору Цою и Андрею. Это помогало снять нервное напряжение.

      Гравировщик исполнил несколько песен, показал средний палец водителю маршрутки, настырно лезущей вперед "Ауди", и принялся травить старые анекдоты, чем окончательно допек Петровича.

      – Кури! – рявкнул он, сердито сжимая руль.

      – Не хочу! – язвительным тоном выдал художник.

      – Кури, тебе говорят!

      – Ну, если ты настаиваешь… – Андрей быстро сунул в рот сигарету и смолк.

      За окном промелькнул мост через железнодорожные пути, затем показались обшарпанные хрущевские пятиэтажки, пустырь, какие-то коттеджи, и наконец машина выехала на большую поляну.

      Впереди раскинулась красивая лесопарковая зона.

      Разглядывая золотистый свет в макушках сосен, Андрей не сразу заметил высокое недостроенное здание слева от дороги. Серая бетонная конструкция с темными провалами вместо окон и дверей, исчерченная граффити и похабными надписями, выглядела жалкой и уродливой.

      Выйдя