Два друга – недруга: Есенин плюс Мариенгоф. Джабраил Алиев

кивнул Мариенгоф, разжигая маленький медного цвета примус. Одно вот плохо…

      – Что?

      – Работая литературным секретарем, не остается времени писать стихи. А я ведь все – таки поэт.

      – А я на вольных хлебах, живу так сказать на гонорары, – тихо и не совсем убедительно изрек Есенин.

      Мариенгоф пристально взглянул на него.

      – Что платят плохо?

      – Да, не очень, – согласился Есенин.

      – Надо свое издательство открывать, – уверенно произнес Мариенгоф.

      Потом спросил:

      – А где проживаете в данное время?

      – На Воздвиженке в ванной комнате…

      – Где?

      Есенин расхохотался:

      – Проживаю вместе с Клычковым. Так вот я себе выбрал ванную. Там тихо и спокойно, и мыться можно часто.

      – Не поэт, ли Клычков?

      – Именно. Сергей Антонович. Но называем мы его Антоныч.

      – В здании Пролеткульта, что ли?

      – Да рядом. А вы где?

      – В гостинице временно у родственника.

      Молча, выпили чаю. После этого Есенин встал и, слегка поправив у зеркала, волосы заметил:

      – Видимо не дождусь Еремеева. Я и так, задержался пора идти, надо новые стихи сочинять.

      Мариенгоф протянул руку и усмехнулся:

      – Это верно. Нам поэтам надо писать стихи. Ну что же не говорю, прощай, а говорю до свидания. Приходите через неделю поговорим о многом. В том числе о новом литературном направлении, который мы организовываем с Вадимом Шершеневичем. Знаете его?

      – А как же. Разве можно не знать бывшего знаменитого футуриста, который когда – то дружил с Маяковским.

      – Так вот он придет. Обсудим наши стихи и насчет журнала тоже потолкуем. Мы с ним выпускаем сборник под названием «Явь». Еремеев обещал помочь. Дадите стихи?

      – Дам. Только давайте Анатолий будем обращаться к друг другу на ты. А то как – то совсем официально, получается, – попросил Есенин.

      – Сам хотел предложить, – засмеялся Мариенгоф.

      * * *

      Есенин ушел, и Мариенгоф вдруг некстати вспомнил о мужике, который торговал сиропом. И стало ему неприятно.

      Ведь глаза сверкали у того человека искренней ненавистью.

      А почему? Только потому, что прилично одет? Что – то не очень ладное происходит ныне со страной.

      Злобой что – ли наполняются сердца людей? А было бы у него оружие, интересно застрелил бы? Может и так.

      «А я бы мог»? – сверкнула нехорошая мысль в голове. И тут же немного цинично ответил себе: «да мог».

      Ведь если тебя собираются убить, то и ты должен уметь это сделать.

      Вот отец, погиб три месяца назад от шальной чехословацкой пули. Получается, тоже злобой кипели сердца этих проклятых чехов.

      Да конечно они не целились именно в него, но если бы, не устроили пальбу, то отец был бы жив.

      Глава 2

      Когда Есенин вернулся к себе в квартиру, Клычков удивленно спросил:

      – Ты где был Сергей?

      – А что?

      – Зинаида