Болотный колдун. Валентин Вадимович Бердичевский

из-за стола.

      – Заткнись, трус! Тебе никогда не научиться даже порчу наводить. Ты всю жизнь проходишь в учениках.… Ну, кто со мной в комнату Мастера?!

      Опустив головы, ученики внимательно изучают выскобленные добела половицы.

      – Гадать собрался? – шепотом рассуждают у меня над ухом. – На костях или на воске?

      – На бобах, поди…

      – Ах, так?! – Морквин не дождался добровольцев.– Что ж, сейчас вы увидите. Все вы увидите…– злобно шипит он. – Но знайте, я никому ничего не забываю… – И, старательно подражая тяжелой поступи Мастера, он выходит.

      Шепот испуганно стихает. Кухню наполняет вязкая тишина. Лишь нескончаемый дождь стучит с тоскливым упорством, точно заблудившийся путник в запертый дом.

      Через несколько минут «глаза и уши» возникают в дверном проеме. Перед собой на опасливо вытянутых руках он держит грубую кожаную сумку.

      – Сумка Мастера!..– и школяры впиваются в нее глазами. Морквин осторожно кладет ее на стол и шумно переводит дух, широким рукавом отирая с лица пот.

      – Флорин и Норин! – приказывает он сидящим с края двум одинаковым школярам, – живо к озеру за водой!

      Не отрывая глаз от сумки, близнецы пятятся в угол и, подняв небольшой деревянный жбан с крышкой, тихо исчезают.

      Морквин, полностью войдя в роль Мастера, – пародист поганый! – похоже скрипит:

      – Умихмасс и вы двое, быстро вниз за треногами!

      Еще трое послушно покидают столовую, спускаясь в открытый люк.

      – Тащите все семь! – кричит он вслед, а потом вдруг поворачивается и вперивает свой водянистый взгляд прямо мне в глаза.

      «До Мастера тебе, конечно, далеко», – думаю я, вежливо улыбаясь.

      Минуты две-три он упорно таращится, выкатив из орбит блекло-голубые глаза и. чтобы доставить ему удовольствие, я не отворачиваюсь. Что он еще придумал? Меня почему-то беспокоят треноги, за которыми он отправил этих… ну, тьфу ты, язык сломишь!

      Наконец, открывается дверь, и, пятясь, Флорин и Норин втаскивают жбан, сгибаясь под его тяжестью. Почти одновременно в открытом люке возникает лохматый затылок. Вот и треноги! Умих, или как там его, с командой волокут семь тяжеленных металлических треног, вроде тех, что используют фотографы, но с причудливо изогнутыми коваными ножками. Вместе с ними в комнату вползают душные запахи сушеных трав. Под мышками у школяров зажаты свертки, из которых выглядывают сухие стебельки.

      – Травы не понадобятся! – напыжившись, цедит староста и вдруг выкрикивает: – Я вызову Покровителя Озера!

      – Неужели решится? – у Шона отвисает челюсть. Мне становится как-то нехорошо. Только Покровителя здесь не хватало. Маг прыщавый…

      – Подойди!

      Приходится подчиниться.

      – Ну?

      Морквин, почти вплотную приблизивши ко мне лицо, выдыхает:

      – Возьми треногу…

      Эти трое сложили треноги в кучу у стола, а сами сидят теперь на своих местах и с плохо скрываемым любопытством лупятся на меня.

      Ну и рожи! Я поднимаю одну из треног.

      – Поставь сюда!– проникновенно говорит Морквин, указывая