Семь клинков во мраке. Сэм Сайкс

лег на курок, а указательный – на крючок, мой взгляд уперся в прицел. Дыхание замедлилось.

      Великолепное зрелище.

      Уверена, что упитанный черный петух, который с кудахтаньем выкатился из двери, оценил его по достоинству.

      Жирная мелочь вышагивал так, словно он тут сраный хозяин, оскорбленный моим вторжением в его владения.

      – Потрясающе, – пробормотала рядом Лиетт. – И будет он молвить о сем дне, и всякая домашняя птица на шесть лиг окрест прознает, что негоже гневить Сэл Какофонию.

      – Ой, да ну тебя на хер, – буркнула я.

      Добавила бы кое-что еще, но по руке пронеслась вспышка боли. Перед глазами вспыхнуло алым, мышцы прошило иглами. Я дернулась, чуть не заорала. Чуть – потому что рука пылала невидимым огнем.

      – Сэл!!! – бросилась ко мне Лиетт.

      – Нормально, – процедила я сквозь зубы. Соврала, ничего не нормально. Но это пройдет.

      Я вытащила Какофонию из-за курицы. Не скитальца, даже не бандитишки. Из-за сраной курицы. Вот он, понятное дело, и бесился, что его таланты столь бесполезно растрачивают.

      Если бы я выстрелила в проклятую срань, он бы, скорее всего, эту руку мне оторвал.

      – Это все он, да? – Лиетт провела по моей ладони своей, как будто ледяной. – Зачем он тебе вообще? Зачем нужно оружие, которое ранит тебя же?!

      Ответить я не могла. Во-первых, поставь я под сомнение пользу Какофонии, он снова возмутится. А во-вторых, такого оружия, что в конечном счете не ранит своего владельца, попросту не существует.

      Боль поутихла, и я убрала Какофонию в кобуру. Руку, впрочем, напоследок остро кольнуло. Он предупреждал. В следующий раз я его достану для неимоверного месива.

      А вот Джефф?.. Джеффу плевать, что протыкать.

      Он парень покладистый.

      Я вытащила клинок и шагнула к птице. Застыла, когда мне в руку вцепилась Лиетт. Свирепо глянула на нее, почти ожидая вопроса, в самом ли деле я вознамерилась устроить поединок с петухом, который меня взбесил, и всецело собираясь ее заверить, что все именно так. Однако смотрела Лиетт не на меня. Она указала. Я проследила за ее рукой.

      И увидела труп.

      Мы прокрались в затхлое помещение. В крошечных поселениях типа Старковой Блажи годных таверн не найти. Вот и эту промозглую комнатушку, забитую столами, стульями и пыльными бутылками, сложно было таковой счесть. Даже стойка слишком мала, чтобы скрыть лежащее тело с вытянутой длинной, худощавой рукой.

      Держа Джеффа наготове, я затаила дыхание. Прошло две минуты – и ничего не выстрелило, не вонзилось, не взорвалось. На время успокоившись, я подобралась к стойке и заглянула за нее.

      На меня смотрели белые глаза мертвой женщины. Не просто широко распахнутые, а буквально – белые. Ни зрачка, ни радужки. Кожа сморщилась, тело усохло. Повидай я на своем веку меньше, решила бы, что передо мной глубокая старуха. И будь судьба милостива, я повидала бы меньше.

      А что я там говорила про благотворительность?

      – Ох, Отпрыски…

      Я оглянулась на Лиетт.

      – Твой человек?

      Она молча протиснулась вперед и, оставив меня следить