Семь клинков во мраке. Сэм Сайкс

толкнула меня обратно.

      – С дороги, – прорычала я.

      – Нет, – отозвалась она.

      – Ты думаешь, что можешь мне помешать?

      – Да.

      – И как?

      – Я – Двадцать-Две-Мертвые-Розы-в-Надтреснутой-Фарфоровой-Вазе. – Лиетт задрала нос и выпятила грудь. – Я вдыхаю жизнь в неживое и отвечаю на загадки всего сущего за чашкой чая. Я могу тебе помешать.

      – М-да? – Я положила ладонь ей на голову и грубо оттолкнула в сторону. – А еще ты мелкая.

      Лиетт пошатнулась, я шагнула вперед. Услышала ее недовольное бурчание. Лиетт попыталась схватить меня за руку – и случайно задела пальцами рану, и мой бок тут же обожгло болью. Я вскрикнула и, сжимая его, рухнула на колени.

      – Сэл!! – Лиетт упала рядом, держа меня за плечи. – Я… прости! Я всего лишь хотела тебя остановить! Я думала… я не хотела…

      – Отвали, – прорычала я и, держась за косяк, поднялась на ноги. – Я в порядке. Мне…

      – Тебе больно.

      – Да потому что ты ткнула мне в рану, мудила! – Я отпихнула Лиетт и опять направилась к выходу. – Дай мне уже…

      Она не дала. Снова преградила мне путь. У меня, конечно, фут и двадцать фунтов преимущества, но, как выяснилось, если ты ранена и получила еще сверху, отбиваться становится сложновато.

      Лиетт поймала мое запястье и с силой толкнула. Я влетела спиной в стену, сдержав крик. Нахмурилась, глядя сверху вниз на Лиетт. Та взглянула на меня снизу вверх.

      И я ее увидела.

      Она не воин, но сражалась со мной. Не целитель, но старалась мне помочь. Я могла отбросить Лиетт в сторону, пнуть в голень, избить, сломать, если бы только захотела. И она это знала. Она видела, как я проделывала это с другими.

      И она все равно сопротивлялась. Все равно за меня цеплялась.

      Что она увидела, когда взглянула на меня? Неблагодарную дрянь, или скитальца, или очередную рану, которую ей не заживить. Но она увидела меня.

      И потянулась.

      И шелк ее платья прижался к моему животу.

      И ее губы нашли мои.

      Не знаю, сколько все продлилось. Ни от какой боли это не избавляло. Но я не отстранялась. А потом взглянула на Лиетт.

      – Что за грошовое оперное дерьмо… – прошептала я. – С чего ты решила, что это меня остановит?

      Не знаю, правда ли она так думала. Но она отвернулась. И я не могла ей этого позволить.

      Я схватила ее за плечи, рывком развернула, прижала к стене. Наклонилась, притянула ближе. Ощутила ее вкус, запах – всю ее одним вдохом, с которым не могла расстаться.

      В легких не осталось воздуха. От ног отхлынула кровь. От раны тоже, наверное. Или еще откуда. Я не могла думать, да и плевать. Я рухнула на постель, добравшись до нее лишь благодаря удаче и рукам Лиетт. Мы упали на простыни, она сверху, и наши взгляды встретились.

      Мы знали, чем все кончится. Знали, что счастья не будет. Не у таких, как мы. Но вдруг…

      Вдруг мы оказались совсем близко к нему.

      Лиетт коснулась губами шрама на моей щеке. Спустилась ниже, поцеловала шрам на шее. И еще ниже, скользнув по шраму на