Гигиена убийцы. Ртуть (сборник). Амели Нотомб

за что. Я люблю свою работу.

      – Бедный мальчик.

      – Я задам вопрос иначе: расскажите мне о том периоде вашей жизни, когда вы были наиболее счастливы.

      Молчание.

      – Может быть, сформулировать вопрос по-другому?

      – Вы меня что, за дурака принимаете? Что за игру вы затеяли? «Черный с белым не берите, да и нет не говорите» – так, что ли?

      – Успокойтесь, я просто как могу делаю свою работу.

      – Ну а я как могу делаю свою.

      – Значит, для вас работа писателя – не отвечать на вопросы?

      – Вот именно.

      – А Сартр?

      – Что – Сартр?

      – Он-то ведь отвечал на вопросы.

      – Ну и что?

      – Это противоречит вашему определению.

      – Никоим образом, – напротив, это его подтверждает.

      – Вы хотите сказать, что Сартр – не писатель?

      – А вы этого не знали?

      – Но он же писал замечательно.

      – Кое-кто из вашей журналистской братии тоже пишет замечательно. Но владеть пером недостаточно, чтобы именоваться писателем.

      – Неужели? А что еще нужно?

      – Многое. В первую очередь – крепкие муди. Обратите внимание, я говорю о внеполовой категории и могу привести тому доказательство: муди есть и у иных баб. Их мало, но все-таки: возьмите Патрицию Хайсмит.

      – Удивительно, что такой серьезный писатель, как вы, любит книги Патриции Хайсмит.

      – Почему же? Ничего удивительного. Если вчитаться – эта особа ненавидит людей, так же как я, а женщин особенно. Чувствуется, она пишет не для того, чтобы быть принятой в гостиных.

      – А Сартр? Он писал, чтобы быть принятым в гостиных?

      – Еще бы! Я не был с ним знаком, но читал его писания – этого достаточно, чтобы понять, как пылко он любил гостиные.

      – Такое с трудом укладывается в голове, когда речь идет о человеке левых взглядов.

      – А что такого? По-вашему, левые не любят гостиных? А я думаю, наоборот, они их любят больше, чем кто-либо. Это естественно: будь я всю жизнь простым рабочим, наверно, тоже мечтал бы о гостиных.

      – Вы чрезмерно упрощаете: не все левые – пролетарии. Среди них есть и выходцы из достойнейших семей.

      – Неужели? В таком случае им нет оправдания.

      – Не грешите ли вы стихийным антикоммунизмом, господин Тах?

      – Не страдаете ли вы преждевременным семяизвержением, господин журналист?

      – При чем здесь это?

      – Я тоже думаю, что ни при чем. Так что вернемся к нашим мудям. Это для писателя самое главное. Писатель без мудей ставит свое перо на службу лжи. Вот вам пример: возьмем писателя, владеющего пером, дадим ему тему. Если у него крепкие муди – получится «Смерть в кредит». Если нет – выйдет «Тошнота».

      – Вам не кажется, что вы все-таки несколько упрощаете?

      – Это мне говорите вы, журналист? А я-то по доброте душевной старался придерживаться вашего уровня!

      – Никто не требовал от вас такой жертвы. Я прошу всего лишь дать методически точное определение тому, что вы называете «мудями».

      – Зачем? Неужто вы, чего доброго, собрались состряпать популярную брошюру обо мне?

      – Нет, что вы! Я просто хочу, чтобы