Гигиена убийцы. Ртуть (сборник). Амели Нотомб

непреодолимая приязнь к своим гонителям. Вот она, истинная любовь!

      – Это перебор, вы не находите?

      – Перебор? У Селина? От души вам советую, сотрите это.

      – И все-таки, эта невыносимая, исполненная злобы сцена с глухонемой женщиной – чувствуется, что вы писали ее с наслаждением.

      – Конечно. Вы не представляете, какое удовольствие подлить воды на мельницу гонителей.

      – А! В таком случае это не доброта, господин Тах, это гремучая смесь мазохизма с паранойей.

      – Та-та-та! Перестаньте бросаться словами, смысл которых для вас темный лес. Доброта, молодой человек! Какие, по-вашему, книги были написаны от доброты? «Хижина дяди Тома»? «Отверженные»? Конечно же нет. Такие книги пишут, чтобы быть принятыми в гостиных. Нет, поверьте мне, мало, очень мало на свете книг, написанных из добрых побуждений. Эти шедевры создают в скотстве и одиночестве, зная, что, после того как швырнут их в лицо всему миру, жизнь станет еще более одинокой и скотской. Это естественно, ведь главное отличительное качество бескорыстной доброты – она неузнаваема, непознаваема, невидима и неподозреваема, ибо, если благодеяние заявляет о себе, оно уже не бескорыстно. Так что убедитесь – я добр.

      – Интересный получается парадокс. Вы толкуете мне о том, что истинная доброта себя не выказывает, и тут же громогласно заявляете, как вы добры.

      – О, я-то могу себе это позволить, если есть желание, все равно ведь мне никто не поверит.

      Журналист расхохотался:

      – Аргументы у вас просто сногсшибательные, господин Тах. Стало быть, вы утверждаете, что посвятили жизнь литературе из добрых побуждений?

      – Я много чего сделал из добрых побуждений.

      – Как то?

      – Можно перечислять долго: безбрачие, обжорство, ну и прочее.

      – Объясните хотя бы это.

      – Конечно, добрые побуждения были не единственным резоном. Взять, например, безбрачие: ни для кого не секрет, что я абсолютно равнодушен к сексу. Однако я мог и жениться – хотя бы ради того, чтобы отравить жизнь моей половине. Но нет – вот тут-то и проявляется моя доброта: я не женился и тем избавил несчастную от горькой участи.

      – Понятно. А обжорство?

      – Ну, это яснее ясного: я мессия ожирения. Когда я умру, то приму на свои плечи все лишние килограммы человечества.

      – Вы хотите сказать, символически…

      – Стоп! Никогда не произносите при мне слово «символ», если только речь не идет о химических формулах, предупреждаю, это в ваших интересах.

      – Я очень сожалею, что так туп и ограничен, но я в самом деле не понимаю.

      – Ничего страшного, вы не одиноки.

      – Не могли бы вы мне объяснить?

      – Терпеть не могу терять время.

      – Господин Тах, я туп и ограничен, допустим, но представьте себе, что, кроме меня, есть еще будущий читатель этой статьи, читатель умный и широко мыслящий, – разве он не достоин уразуметь? Ваш последний ответ разочарует его!

      – Предположим, такой читатель существует, но, если он действительно умный и широко мыслящий, ему не