Гигиена убийцы. Ртуть (сборник). Амели Нотомб

комиссовали по ожирению десятью годами раньше. В сорок пятом было положено начало великому искуплению грехов: люди поняли умом или почувствовали нутром, что им есть в чем себя упрекнуть. Вот тут-то им и попались мои романы, хлесткие, как площадная брань, полные грязи, – и они сочли это карой, соразмерной глубине их низости.

      – Так и было?

      – Могло быть. А могло быть и иначе. Но vox populi vox Dei[4]. А потом, очень скоро, меня перестали читать. Как и Селина, кстати: Селин, по всей вероятности, наименее читаемый писатель. Разница в том, что меня не читали с полным на то основанием, а его без такового.

      – Вы часто упоминаете Селина.

      – Я люблю литературу. Вас это удивляет?

      – Из него вы, я полагаю, ничего не вымарываете?

      – Нет. Это он из меня вымарывает. До сих пор.

      – Вы с ним встречались?

      – Нет, берите выше: я его читал.

      – А он читал вас?

      – Наверняка. Я часто чувствовал это, читая его.

      – Вы хотите сказать, что оказали влияние на Селина?

      – Меньше, чем он на меня, но все же.

      – А на кого еще вы оказали влияние?

      – Да ни на кого, потому что больше меня никто не читал. В общем, благодаря Селину я могу сказать, что меня читали – по-настоящему читали – хотя бы один раз.

      – Вот видите, вам хочется, чтобы вас читали.

      – Только он один, только он. На остальных мне плевать.

      – А вы встречались с другими писателями?

      – Нет, ни с кем я не встречался, и никто не встречался со мной. У меня вообще мало знакомых: помимо Гравелена, разве что мясник, молочник, бакалейщик да продавец из табачной лавки. Вот, кажется, и все. Ах да, еще эта сука-сиделка, ну и журналисты. Я не люблю общаться с людьми. И живу-то один не столько из любви к уединению, сколько из ненависти к роду человеческому. Можете написать в вашей газетенке, что я законченный мизантроп.

      – Почему же вы мизантроп?

      – Вы, полагаю, не читали «Гадких людей»?

      – Нет.

      – Ну разумеется. Если бы читали, знали бы почему. Ненавидеть людей есть тысяча причин. Лично для меня главная – это их криводушие: тут они неисправимы. Это криводушие, кстати, сегодня, как никогда, в чести. Я пережил разные времена, сами понимаете, и могу вас заверить, ни одно не было мне так ненавистно, как нынешнее. Криводушная эра в полном смысле слова. Криводушие – оно ведь куда страшнее вероломства, двуличия, подлости. Кривить душой – значит лгать в первую очередь себе самому, и даже не ради успокоения совести, а ублажая свою натуру красивыми словечками вроде «стыд» и «собственное достоинство». Это значит лгать и другим тоже, но добро бы ложью честной и злонамеренной, из корысти, так нет – сами-то чистенькие, и ложь лицемерная, мелкая, ее выдают с улыбочкой, как будто вам это должно доставить удовольствие.

      – Хотелось бы пример.

      – Да возьмите хотя бы сегодняшнее положение женщины.

      – Как? Неужели вы феминист?

      – Феминист, я? Да я ненавижу женщин еще пуще,

4

Глас народа – глас Божий (лат.).