Микеланджело. Жизнь гения. Мартин Гейфорд

[101]

      Договоры, которые Микеланджело заключал с заказчиками своих произведений, обыкновенно составляли на латыни, но иногда, ради его удобства, дополняли кратким резюме на итальянском. К документу, касающемуся добычи камня в Карраре, канцелярист присовокупил краткую заметку, что он, мол, составил сию грамоту на итальянском, ибо сиятельный «мессер Микеланджело» не выносит, когда мы, итальянцы, описываем дела наши не на том языке, на каком их обсуждаем[102]. Судя по этим свидетельствам, Микеланджело воспринимал лакуну в своих знаниях довольно болезненно. Отчасти, возможно, именно по этой причине, намереваясь опубликовать целый ряд работ, например трактат по анатомии, он так ни одной и не издал. Но вполне естественно, что в возрасте одиннадцати-двенадцати лет Микеланджело осознавал лишь, что рожден творить, и был полон решимости преодолеть все преграды на пути к занятию искусством.

      Отца и дядю потряс его выбор. Лодовико и Франческо, глава семьи, «ненавидели все, что связано с искусством украшательства», – писал Кондиви, и, судя по его словам, Микеланджело и шестьдесят лет спустя вспоминал об этом не без горечи, а потому «они часто избивали его до полусмерти. Решительно ничего не ведая о великолепии и благородстве искусства, они полагали позорным, что на поприще оного намерен подвизаться кто-то из их семейства»[103].

      Мы можем прочитать о повышении статуса художника в Италии эпохи Ренессанса, однако данные социальные изменения не везде происходили одновременно и не всеми воспринимались положительно, подобно тому как расовое и гендерное равенство укореняется не повсеместно и не всеми приветствуется в наши дни. Современники, жившие по соседству члены одного и того же сообщества, могли совершенно по-разному относиться к одним и тем же социальным явлениям. Несомненно, многие флорентийцы конца XV века высоко ценили искусство и художников. Флорентийский фармацевт по имени Лука Ландуччи, который в конце XV – начале XVI века вел дневник, где писал обо всем на свете, упоминал художников в числе наиболее уважаемых своих современников, а торжественное открытие их произведений преподносил как важное событие[104]. Без сомнения, Микеланджело и его друг Граначчи почувствовали новое веяние и поняли, что по крайней мере некоторые их соотечественники готовы прославлять и чествовать великих художников.

      Однако, как мы видели, далеко не все столь восхищались искусством и живописцами. Кажется, братья Буонарроти полагали, что Микеланджело своим выбором только опозорит семью, опустившись до нижних ступеней социальной иерархии. Умный и способный мальчик, который мог бы стать епископом, вместо этого решил сделаться ремесленником и жить трудом рук своих. Возможно, они полагали, что их долг – выбить эту блажь у него из головы.

      Этого им не удалось. Даже в детстве Микеланджело умел проявлять упрямство. «Хотя он очень досадовал на порки и трепки, они не в силах были отвратить его от его замысла»[105].

102

Hirst, 1985. P. 157.

103

Condivi / Bull. Loc. cit.

104

См.: Landucci, 1883, и английский перевод: Landucci, 1927.

105

Condivi / Bull. Loc. cit.