Альпийская форточка. Алла Горбунова

клавиатура – нажал посерёдке

      сурок, да рояль наш альпийский расстроен давно.

* * *

      междуцарствие,

      миг неведомый, близкий сон,

      со дна воздымаемый блик, отражённый в даль,

      в шелест подземных ключей, негасимый звон,

      павший с небес хрусталь.

      …мягко скользит руно,

      преображаясь, тая в моих руках…

      буду я беден, как мышь, под покровом дня;

      ночью, когда темно, буду бедней себя:

      свет проницает тьму, тьма поядает свет.

      буду богат, как Бог, на короткий час,

      всем, что умножит мир, что наполнит нас

      нашей душой, созданной на краю,

      между тем, что есть, и тем, чего вовсе нет,

      наполняющей музыку ангельскую в раю

      вдохновеньем, неуловимым, как свет,

      наполняющей вещи радугой всех цветов,

      напояющей ароматом живым жасмин,

      дарящей смысл лепетанию лепестков,

      и горечь приходит в дым, словно пряность в тмин,

      уют поселяется в доме и смех в устах,

      красота входит в очи и воля в движенье рук,

      и сердце болит и любит, покуда вдруг

      не возродится прежняя нищета,

      словно восходит смерть – абсолютный день,

      словно восходит смерть – абсолютная ночь.

* * *

      в тишине налету-навесу осенённая глубь,

      мурашки травы, аккордеон во сне,

      дребезжанье и рябь, пробежавшая по стеклу,

      словно в ветре свистит вальдшнеп.

      дуговая растяжка, чубушник цветёт как рай,

      свет террасы выходит из мглы,

      чтобы вступить в гром и вороний грай,

      в дальний скрежет лесной пилы,

      в стук возвращенья в дверь и в надрывный плач

      егерской дочки, что с милым сбежала прочь,

      но никто не откроет дверь, и отец-палач

      скорее задушит, чем снова примет дочь.

      в разрушенной вспышке высветились, дробясь,

      два огненных мира в двойных зеркалах из воды.

      уплывает под пальцами полузабытая вязь

      сна во сне, что запутал следы.

* * *

      в ночи курорт забытый и пустой

      санаторских заброшенных лоджий

      белой розой сквозь мрак

      разъездной луна-парк,

      призрачный, ложный.

      балкончик над морем, не тай!

      чуть постой

      в конце лунной дорожки

      до дрожи.

      кипарисовая аллея,

      магнолиевая аллея,

      олеандровая аллея,

      акация белая в листьях тёмно-зелёных.

      за пустыми лежаками белеет

      луна-парк, раскинувшийся на морской глади,

      санаторий, раскинувшийся на него глядя,

      балкончик над морем среди пустоты небесной

      и на нём ребёнок, смотрящий на аттракционы,

      маленький белый старинный балкончик над бездной,

      и на нём ребёнок, смотрящий на дельтапланы,

      летящие между звёзд и в дальние страны,

      наперегонки с метеорами влетающие в гало

      умноженной на себя Луны,

      и крыло Рогалло

      залетает к нему