Трип на юг. Яна Филар

на месте. К фонарному столбу жмутся три тощих фигурки. Она трижды бьет по гудку – подростки влетают в машину, прижавшись друг к другу на заднем сидении, как озябшие птахи.

      В зеркало заднего вида Ева видит их бледные лица и большие испуганные глаза. Не мудрено, что они в ужасе: пережить такое, потом сбежать в неизвестность без документов, пищи, сменной одежды, а им всего по двенадцать-четырнадцать лет. Этих ребят уже предали однажды, оставив в детдоме, теперь им придется научиться ей доверять.

      – Куда нас везут? – спрашивает Катя, самая старшая, с обрезанными до плеч каштановыми волосами и серьезными карими глазами.

      – В хорошее место. Пиццу хотите?

      Угощение тут же делят на три куска. Спустя полчаса Ева тормозит у небольшого кирпичного храма на обочине Дороги Жизни.

      – Найдите батюшку, скажите, что вы от Евы Ланге, – говорит она.

      – И что, мы будем жить в церкви? – подает голос Степа, младший брат Кати, пугливый смуглолицый паренек в заношенной тонкой куртке.

      – Недолго. Потом вас отправят во временную семью, а когда всё закончится, вы вернетесь.

      – Не хочу возвращаться, – Анютка едва сдерживает слезы, пряча веснушчатое лицо за длинными рыжими прядями.

      Ева старается держаться уверенно.

      – Может, и не вернетесь. Сейчас главное, чтобы плохие люди получили по заслугам. – Она дотягивается до ладоней Анютки, сложенных на тонких коленях. – Скажите, кто это делает с вами? Только так я могу помочь.

      Анютка качает головой и беззвучно плачет.

      – Мы не можем сказать, – отвечает Катя. – Они нас везде найдут.

      – Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. И всё-таки… Вы думаете, я не замечаю, как вы смотрите на Савелия, но это не так. Он с этим связан, я права? – допытывается Ева.

      Катя сжимает губы и едва заметно кивает.

      – Не только.

      – Кто-то еще? – В горле Евы застревает липкий комок. – Из сотрудников?

      Катя качает головой.

      – Какие-то люди в костюмах, наверное, очень важные.

      – Что ты имеешь в виду?

      Девочка отворачивается, не желая продолжать разговор. Что ж, Ева больше не станет резать по больному.

      – Бегите!

      Когда дети скрываются в воротах храма, Ева тяжело выдыхает и роется в сумке, пропахшей пиццей. Желудок сводит от голода.

      – Всё в порядке, дети в безопасности.

      – Спасибо тебе, Евочка… – На том конце Марго хлюпает носом. – Господи, когда ж это кончится-то? Им учиться нужно, жить по-человечески… А вместо этого их полиция гоняет с овчарками.

      – К счастью, без особого рвения, – бормочет Ева.

      – Такие беззащитные, и никого-то у них нет, кроме нас… Нельзя, чтоб это долго продолжалось.

      – Нельзя.

      Марго права: сбежавшие подростки без документов живут, мягко говоря, на птичьих правах. Но главное – вырвать их из этого филиала Ада на земле.

      Маргарита