Вечера на хуторе близ Диканьки. Николай Гоголь

лоскутьями?

      Тут философствование нашего Черевика прервано было толстым и резким голосом. Пред ним стоял высокий цыган.

      – Что продаешь, добрый человек?

      Продавец помолчал, посмотрел на него с ног до головы и сказал с спокойным видом, не останавливаясь и не выпуская из рук узды:

      – Сам видишь, что продаю!

      – Ремешки? – спросил цыган, поглядывая на находившуюся в руках его узду.

      – Да, ремешки, если только кобыла похожа на ремешки.

      – Однако ж, черт возьми, земляк, ты, видно, ее соломою кормил!

      – Соломою?

      Тут Черевик хотел было потянуть узду, чтобы провести свою кобылу и обличить во лжи бесстыдного поносителя, но рука его с необыкновенною легкостью ударилась в подбородок. Глянул – в ней перерезанная узда и к узде привязанный – о, ужас! волосы его поднялись горою! – кусок красного рукава свитки!.. Плюнув, крестясь и болтая руками, побежал он от неожиданного подарка и, быстрее молодого парубка, пропал в толпе.

      XI

      За моє ж жито та мене й побито[22].

Пословица

      – Лови! лови его! – кричало несколько хлопцев в тесном конце улицы, и Черевик почувствовал, что схвачен вдруг дюжими руками.

      – Вязать его! это тот самый, который украл у доброго человека кобылу!

      – Господь с вами! за что вы меня вяжете?

      – Он же и спрашивает! А за что ты украл кобылу у приезжего мужика, Черевика?

      – С ума спятили вы, хлопцы! Где видано, чтобы человек сам у себя крал что-нибудь?

      – Старые штуки! старые штуки! Зачем бежал ты во весь дух, как будто бы сам сатана за тобою по пятам гнался?

      – Поневоле побежишь, когда сатанинская одежда…

      – Э, голубчик! обманывай других этим; будет еще тебе от заседателя за то, чтобы не пугал чертовщиною людей.

      – Лови! лови его! – послышался крик на другом конце улицы. – Вот он, вот беглец!

      И глазам нашего Черевика представился кум, в самом жалком положении, с заложенными назад руками, ведомый несколькими хлопцами.

      – Чудеса завелись, – говорил один из них. – Послушали бы вы, что рассказывает этот мошенник, которому стоит только заглянуть в лицо, чтобы увидеть вора; когда стали спрашивать, отчего бежал он как полоумный, – полез, говорит, в карман понюхать табаку и вместо тавлинки[23] _{вытащил кусок чер}товой свитки, от которой вспыхнул красный огонь, а он давай Бог ноги!

      – Эге-ге-ге! да это из одного гнезда обе птицы! Вязать их обоих вместе!

      XII

      «Чим, люде добрi, так оце я провинився?

      За що глузуєте? – сказав наш неборак. —

      За що знущаєтесь ви надо мною так?

      За що?.. За що?» – сказав, та й попустив патьоки,

      Патьоки гiрких слiз, узявшися за боки[24].

Артемовский-Гулак «Пан та собака»

      – Может, и в самом деле, кум, ты подцепил что-нибудь? – спросил Черевик, лежа связанный, вместе с кумом, под соломенною яткой.

      – И

22

За мое же жито, да меня и побили (укр.).

23

Тавлинка – плоская берестяная табакерка.

24

«Чем это я так, люди добрые, провинился? За что вы изводите меня? – cказал бедняга. – За что вы так издеваетесь надо мною? За что, за что?» – сказал он, схватившись за бока, и разразился потоком горьких слез (укр.).