Путешествие. Владимир Алексеевич Лебедев

С нас сразу же удержали по два шиллинга на венок, который мы будем должны возложить на могилу русских солдат на венском кладбище на возвратном пути. Вася объяснил, почему он сделал это сразу. У него с прошлой группой получился казус. На венок не осталось ни шиллинга. Было неудобно. Кое-как набрал нужную сумму. Что ж? Он, пожалуй, прав. Трудно ему с нашим братом, туристом!

      Сумма, полученная на руки не такая уж большая. Это наша разменная десятка: 347 за вычетом двух упомянутых шиллингов. Что же можно купить на эти деньги? Пошли различные варианты, даже внушительные. Если обобщить, то получается примерно следующее:

      – Хорошее шерстяное платье (для них, не особенно хорошее)

      – Пальто летнее. (для нас – просто замечательное)

      – Шерстяную кофточку и еще какую-нибудь мелочь)

      – Ботинки и еще больше мелочи.

      – Большую кучу всякой пустяшной мелочи.

      На сегодняшний вечер запланирована встреча с австрийскими архитекторами. Мы сидим за фанерованной темным орехом перегородкой. Она выдвинута из стен обеденного зала. Еще за ужином, слушая старика-скрипача во фраке, игравшего штраусовский вальс, мы заметили, как уменьшился столовый зал. Тут за перегородкой получился уютный, изолированный зальчик. На столах графины с белым сухим виноградным вином.

      Аполлинарий Васильевич весь – ожидание. Точки глаз устремлены на дверь, он во всеоружии, в руках блокнот и карандаш, у оруженосца – солидный запас бумаги. Мы ждем австрийских архитекторов.

      Наконец, они входят. Поднимаемся, жмем руки. Они рассаживаются равномерно вдоль столов. Получается: один австриец на шестерых наших. Передо мной сидит маленький, полный в выпуклых очках архитектор, похожий на Тьера с карикатур Домье. Слева – пожилая энергичная женщина с мужскими манерами. Она сидит нога на ногу с папироской в руке. Нестеровский портрет Кругликовой! Справа – высокий лысый архитектор в очках. Нам дали пачку проспектов по архитектуре. Их

      сразу расхватали по рукам. Раскрываю один: жилищное строительство. Смотрю планировку. На ней линиями, рисунками показано какое пространство просматривает хозяйка, стоя на кухне, у плиты. Ей видна гостиная, детская, где играет ребенок (все предусматривают!). Моя соседка разглядывает проспект по озеленению города. Схемы, диаграммы… В это надо вникать, иначе не разберешься!

      Разговор не клеится. Единственный, кто говорит по-русски, это лысый архитектор. Говорит он медленно, как бы выцеживая слова сквозь зубы. Мне не интересен его профессиональный разговор.

      – А где мой проспект? – он хочет показать в нем свои осуществленные дома…

      Как скучно слушать, какие перипетии приходится преодолевать при постановке памятника! Совсем, как у нас! Козни генерала, считающего свое мнение законом для всех! Я смотрю на этот по-женски очерченный рот, этот лысый старик напоминает мне холостяка-архитектора из далекого Благовещенска,