Полярник. Александр Бруссуев

пивом, прикупили водки на проставку остающимся корешам и ближе к отбою материализовались в казарме. Остающийся народ тряс нам руки после принятия на грудь первых ста граммов, желали всех гражданских благ в соответствии со своими сексуальными фантазиями после следующей дозы, клялись никогда не забыть наше армейское братство после третьей. Через час мы ушли на вокзал, но крепкие рукопожатия Ромы Кирпиты, Очнева (проходившего службу безымянным с погонялой «Очкин»), Нурика Каширбаева, Абдынаби Салиходжаева, Игоря Буденко, Андрюхи Петухова, Марата Багаманова замерли в том времени, как добрые напутствия нам и себе.

      Дембельский поезд был пустой, в вагоне мы, как ни странно, оказались в полном одиночестве. Даже проводники разбежались куда-то по своим делам. Было на душе спокойно и как-то благостно. Алкоголя не хотелось, разве что пили в вагоне – ресторане пиво, которое, несмотря на наценку, совсем не казалось нам дорогим.

      Питер нас встретил шумом большого города, еще большим гулом переполненного Витебского вокзала и странными людьми, похожими на ментов, но в гражданской одежде. У самого вагона на перроне первые из них начали приглашать нас на работу в милицию метрополитена. Каким же таким образом они чуяли в нас, прилично одетых, дембелей? Наверно, по нашей пришибленности. Распростившись с последними вербовщиками перед выходом в город, мы почему-то слегка подрастеряли восторженность от возвращения в почти родной город. Когда же нам не продали билетов на поезд домой по причине их полного отсутствия, то мы растерялись совсем. Поезд не отсутствовал, отсутствовали билеты.

      На улице все также расцветало лето, люди спешили по своим надобностям, воробьи, как мыши, копошились под кустами, бандитского вида коты, сторожко озираясь, нервно пробирались вдоль стенок по важным кошачьим делам, собаки, свернувшись клубками, собирали на себя пыль, валяясь в самых неожиданных местах. Внимания на нас никто не обращал. Дембельская эйфория очень легко угасала, оставляя после себя легонькую нервозность, почти истерику:

      «А как же мы? Нас не было почти два года, мы же заслужили хоть толику уважения! Продайте нам билеты домой!»

      Но городу, точнее, людям было пофиг. Тем не менее, домой в тот вечер мы все-таки уехали, вломившись к воинским кассам. Каким образом нам выдали два квиточка, позволявших впихнуться в общий вагон, я не знаю. Может быть, бронь всплыла во время нашего появления перед уставшей кассиршей? Уже забросив немудреную поклажу на третьи полки, пихая друг друга в бока, мы с Лехой заметили, как по проходу в тщетной надежде обнаружить свободное место, продвигался в погонах старшины наш третий земляк, служивший с нами в одной дивизии. Нас, олонецких, было всего трое во всей гвардейской дивизии, в один и тот же день судьба решила вернуть нас домой. Кирилл тоже не сумел купить билета, поэтому прокрался в вагон, изображая зайца, в погонах старшины. Грозные контролеры, внимательно изучив наши проездные документы, лишь скользнули взглядом по молодцеватому военному, притулившемуся у окошка.

      – Во, – говорю Лехе, – если бы