Кыш и я в Крыму. Юз Алешковский

смерч вылетел в окно. Я понял, что Кыш продолжает ночной бой с кошкой в саду. А в доме стало тихо.

      И в темноте к нам с мамой стал, хохоча, приближаться кто-то в длинной, до пола, белой одежде. Всё во мне замерло от страха, мама, прижав меня к себе, дрожащим голосом спросила:

      – Кто здесь?

      Свет вдруг зажёгся, и мы с облегчением вздохнули, увидев хохочущую Анфису Николаевну в ночной рубашке.

      – Бога ради простите, – сказала она. – Совсем не думала, что Волна проучит Кыша прямо сегодня. – Она выглянула в окно и позвала: – Волна! Кис-кис!..

      Немного погодя на подоконник с улицы, сверкая зелёными горящими глазами, прыгнула Волна, и я понял, что не ей, а Кышу на этот раз пришлось плохо. Волна, урча, кровожадно облизывалась и старалась стряхнуть с когтей клочки Кышевой шерсти. Кыш горько скулил под окном. Я позвал его, он подошёл и встал на задние лапы. Я втащил его в дом и сказал:

      – Не дразни кошку днём, и она тебя ночью не тронет. Она всё видит в темноте, ты же слепой и глупый. И потрепали тебя справедливо.

      – Волна тут одну овчарку так испугала, что та за три версты теперь нас обходит.

      Мама посмеялась с Анфисой Николаевной, потом Волну заперли на терраске, Кыш забился под раскладушку, и мы опять легли спать.

      11

      Утром мама сказала:

      – Алёша! Можно, я прочитаю твоё письмо?

      – Прочитай, – разрешил я.

      Мама внимательно прочитала и снова спросила:

      – Почему ты пишешь «Доброе утро, Снежка!» вместо «Здравствуй!»?

      – Потому что почтальонша приносит письма утром, – сказал я. – А не днём и не вечером.

      – А почему ты написал «Да свидания», а не «До свидания»?

      – Потому что говорят: «Да здравствует», а не «До здравствует».

      – У тебя в голове не грамматика, а каша, – сказала мама. – Стыдно посылать письмо с таким количеством ошибок!

      – Вот ты никак не поймёшь, что если я пишу с ошибками, то Снежка с ошибками читает и всё понимает правильно. Одно накладывается на другое.

      – Хорошо. Иди умывайся, – сказала мама.

      Кыш из-под раскладушки сначала вылезать не хотел, но потом всё-таки вылез. Мы вышли вместе во двор. Волны нигде не было видно. Вдруг подул ветерок. Он донёс до Кыша её запах. Кыш зарычал.

      – Не тронь кошку, а то ночью опять получишь, – сказал я.

      Кыш лёг на дорожку, прикинул что-то в уме и пулей полетел к сарайчику. И тут же Волна сиганула через весь огород на дерево, на старую чинару. А Кыш лаял под ней. Он говорил:

      «Я собака. Я тебя умней и не сдамся. Ты увидишь, как я тебя перехитрю! Ав! Ав!»

      – Ирина! Алёша! Быстрей идите сюда! – позвала Анфиса Николаевна. Голос её был взволнованным.

      – Что случилось? Неужели опять огурцы? – спросила мама, когда мы подбежали к огуречным грядкам.

      – Вот – смотрите!

      На земле валялись три огурца, похожие на дирижаблики с жёлтыми пропеллерами. Анфиса Николаевна держалась за сердце.

      – Вы не волнуйтесь, – сказала