Кыш и я в Крыму. Юз Алешковский

Николаевне что-то начало мерещиться, а мама неспокойно себя чувствует и говорит, что сегодня огурцы, а завтра ещё что-нибудь. Она трусиха… Вот твоя бритва. Я пошёл.

      – Мне непонятно, чем занимается Кыш, когда кто-то орудует под вашим носом, – сказал папа.

      – Ночью на Кыша совершила нападение кошка, и у него испортился нюх, – объяснил я, а Василий Васильевич засмеялся.

      Милованов продолжал читать книгу и есть, а Торий решал шахматную задачу.

      Вдруг в зале столовой гулко и скрипуче, как на школьных соревнованиях по бегу, загремел чей-то голос:

      – Внимание! Внимание, товарищи! Сейчас с важным сообщением выступит Корней Викентич!

      В зале стало тихо… Только позвякивали ложечки о края стаканов. Корней Викентич сообщил:

      – Товарищи! Вчера вечером здесь, в этом зале, я поставил вас в известность о посягательстве на культурные ценности… Был изуродован Геракл… Почему вы опоздали, Ёшкин? – спросил он у пришедшего вместе с сестрой-хозяйкой Феди.

      Она что-то шепнула на ухо Корнею Викентичу. Тот кивнул. Федя сел за папин столик. Он сам был похож на Геркулеса. Его мускулы так и играли под белой майкой.

      – Товарищи! Сегодня вновь обнаружены следы варварской деятельности человека, очевидно находящегося среди нас. На чудесной вазе, работы бывшего отдыхающего Восторгова, обнаружены слова: «Крым – это чудо. Берегите его!» Эти же слова вырезаны на скамейке около фонтана. – В зале возмущённо зашептались. – Слов, товарищи, нет! Нужны дела! Нужны дейст-ви-я! Повторяю: при полнейшем соблюдении режима и выполнении всех процедур! Нам брошен вызов! – воскликнул Корней Викентич и быстро вышел из столовой.

      – Ах как наивен наш профессор! Публично призывать к борьбе с варварством неразумно, – сказал Василий Васильевич папе. – Варвар теперь законспирируется, и поймать его будет трудно. Но не невозможно. У меня, например, были дела посложнее.

      – Вы профессиональный детектив? – спросил папа.

      – Да.

      – Рассказали бы хоть одно дело. Я совершенно не могу жить без детективов! – попросил Торий. – Я был бы счастлив!

      Василий Васильевич промолчал. Я хотел тут же попросить его помочь мне поймать огородных воришек, но подумал, что момент сейчас неподходящий.

      – Значит, уверены, что поймаете того, кто пишет буковки? – спросил Федя.

      – Думаю, да.

      – А что, собственно, такого случилось, что подняли шум на весь мир? – удивился Торий. – Ну, написали… Ну, нацарапали. Ну и что? Что это, последний Геракл? Их ещё тысячи в наших парках. Или скамейка? Цацкаются с ней, как с троном Ивана Грозного. А шахматного столика на всей территории ни одного.

      – Да-а! – только и сказал Милованов, с сожалением смотря на Тория.

      – Вот именно, – согласился папа.

      – Если я неправ, возражайте, – улыбаясь, пригласил всех Торий.

      – Будьте уверены: возразим. Только после завтрака, – пообещал Василий Васильевич.

      – Алёша! – позвала мама издалека, и мне стало стыдно, что я заставил её долго ждать на жаре.

      Я рассказал маме, что кто-то