Я твой день в октябре. Станислав Малозёмов

поаплодировали, покричали «ура!» и «спасибо вам за всё! », после чего рассосались по автобусам и через три часа уже вываливались из них на площадку перед институтом, обрамленную клумбами бархатцев, стойко цветущих до первых ощутимых морозов.

      – Занятия через три дня. То есть, с понедельника, – объявил молодой преподаватель, отработавший в командировке блюстителем порядка и трудовой дисциплины.

      – На, – подошла к Лёхе улыбающаяся Надя и с размаха воткнула в нагрудный карман его клетчатой рубахи бумажку. Она в другом автобусе ехала. – Это мой телефон. Сегодня и позвони. А то забудешь про меня за три дня. А так – поболтаем вечером. Не против ты?

      Лёха не стал говорить, что в квартиру, которую мама, учительница, получила всего три месяца назад, через каких-то шесть лет ожидания в очереди городского отдела народного образования, телефон пока не установили. Тоже очередь приближалась. Он похлопал ладонью по карману и съехидничал мирно, с довольным лицом.

      – А девичья гордость где? Я же сам должен был его у тебя выпрашивать. И, может, выпросил бы.

      – Да я смотрю – стесняешься ты, – Надежда взяла его за руку, подержала недолго. – А ты на других не похож. Придумал себе образ героя-победителя. Может, так и есть. Может, и не придумывал. Но ты добрый, смелый, скромный и какой-то настоящий. Ничего про себя не сочиняешь бравого, чтобы понравиться. Да и вообще, по-моему, всё равно тебе: понравился-не понравился.

      – Это точно, – засмеялся Лёха. – Чего пыжиться-то? Понравлюсь таким, какой есть – это правильно будет. Не надо, значит, врать. Ни себе, ни тебе. Ладно. По домам. Позвоню вечером.

      В обеденное время родители оба дома были. У мамы уроки на сегодня все кончились. А отец всегда дома обедал. Десять минут хода от редакции. Обрадовались, конечно. Мама поцелуями облепила и объятиями растормошила. А отец руку пожал, по плечу похлопал.

      – Похудел-то, а! – взволновалась мама. – Будем отъедаться. Давай за стол.

      – На занятия когда? – отец причесал свои богатые волнистые волосы. На работу собрался уходить.

      – В понедельник, – Лёха откусил хлеб и ложкой прихватил горку румяной жареной картошки с луком.

      – А вообще – нормально всё? Без эксцессов? – Батя задержался на пороге.

      – Нормально, – Лёха чуть не подавился. Потому, что после этого слова почему-то высыпались и другие, для всех неожиданные. – Я там с девушкой подружился. Кажется, именно подружился. Причём, серьёзно и надолго, похоже.

      – А мы её знаем? – почему-то дрожащим голосом спросила ошеломленная мама.

      – Тебе, Люда, зачем её знать? – отец усмехнулся. – Он дружить будет. Не ты. А мы скоро тоже узнаем. Русская она?

      Лёха за это время сжевал толстый кусок ржаного и сметал половину сковородки с картошкой.

      – Я откуда знаю? Фамилия вроде русская. Но сейчас русские фамилии и евреи имеют, и украинцы, белорусы. Альтова её фамилия. Ну да. Альтова Надежда.

      Мама, Людмила Андреевна,