Я твой день в октябре. Станислав Малозёмов

разваливаясь на детали. Рассказывали знакомые Витькины. Знакомых – полгорода. Кто-то как раз был в аэропорту. Родителей Витька хоронил чисто символически. Тел не было. В гробы сложили куски одежды, вещи, Руку матери, которую опознали по перстню. Голову отца. Её отбросило метров за тридцать в траву возле полосы. С тех пор на остаток семьи Прибыловых беды накатывали как регулярные морские волны. Бабушка на работе, считай, погибла, Витьку порезали на танцплощадке в парке ни за что. Показалось двум идиотам, что он липнет к девчонке одного из них. Потом собаку, огромного волкодава, кто-то отравил. Кинул через штакетник кусок колбасы, вымоченный в разведенном дусте. Деда машина сбила, когда он дорогу из магазина переходил. Три месяца в хирургии пролежал. Сейчас ходит с костылём. Левую ногу не смогли в бедре восстановить.

      – Это Господь проклятье наслал на вас, – убеждала Витьку соседка Лифанова.-

      потому, что отец твой Сталина материл.

      – Дура ты, Лифанова, – сопротивлялся Витька. – Проклятья колдуны, щаманы злые насылают. А Бог, наоборот, любит всех.

      – А раз любит – чего вы все у смерти прямо под косой шастаете? – Лифанова плевала на землю в три стороны и уходила недовольная.

      Но что-то с Прибыловыми всё одно было не так. Кто-то или что-то не давали жить спокойно. Это Лёха ясно понимал, но объяснить не мог даже себе.

      Вокруг горящего дома бегало человек тридцать. Не меньше. Вёдрами таскали воду из колодца напротив и лили её вниз. Сверху дождь старался.

      – У кого длинный шланг есть? – закричал подбежавший Лёха, продираясь голосом сквозь треск горящего дерева.

      – У Димки Конюхова, – отозвался пробегающий с ведром Серёга Ильичев с соседней улицы.

      – Конюхов, бляха! – заорал Лёха, сделав из ладоней рупор.

      – Я тут! С Лебедевым диван тащу из хаты, – кашляя прохрипел Димка.

      – Бросай на хрен диван, за шлангом беги.

      Через десять минут Лёха уже насаживал конец шланга на носик водонапорной колонки, вкопанной метров за сорок от дома. На углу. Шланг оказался даже длиннее, чем надо было.

      – Держи, чтобы он с колонки не соскочил.– Лёха толкнул Конюхова к колонке и, подхватив шланг на сгиб локтя, рванул к дому. – А теперь жми ручку вниз!

      Напор был крутой, мощный. Окна и углы домика стали шипеть как сотни спутавшихся змей и тускнели, теряя огонь.

      – Пожарных полчаса назад вызвали, – угрюмо крикнул Витька Прибылов. – Сразу как загорелось. Проводку замкнуло в сарае дождём. Крыша худая там.

      Вот после этих слов его и выскочила из-за угла красная машина с лестницей над баком и пожарниками в брезентухах на подножках.

      – Всё, мужики! – заорал старший пожарный. – Валите в сторону. Спасибо. Теперь мы сами. За водой на Тобол ездили. Извините, что припозднились.

      – Да хрена теперь извиняться, – тускло сказал Витька и сел прямо в грязь перед штакетником. – Там уже тушить нечего. Сгорело все к едреней матери.

      – Погоди