Название | Жизнь Клима Самгина |
---|---|
Автор произведения | Максим Горький |
Жанр | Русская классика |
Серия | |
Издательство | Русская классика |
Год выпуска | 1937 |
isbn | 978-5-699-60536-1 |
«Любопытно, – в какой среде живет этот полуумный? – думал Клим. – Если случится что-нибудь – самое худшее, чего я могу ждать, – вышлют из Москвы. Ну, что ж? Пострадаю. Это – в моде».
Вот, наконец, над старыми воротами изогнутая дугою вывеска: «Квасное заведение». Самгин вошел на двор, тесно заставленный грудами корзин, покрытых снегом; кое-где сквозь снег торчали донца и горлышки бутылок; лунный свет отражался в темном стекле множеством бесформенных глаз.
В глубине двора возвышалось длинное, ушедшее в землю кирпичное здание, оно было или хотело быть двухэтажным, но две трети второго этажа сломаны или не достроены. Двери, широкие, точно ворота, придавали нижнему этажу сходство с конюшней; в остатке верхнего тускло светились два окна, а под ними, в нижнем, квадратное окно пылало так ярко, как будто за стеклом его горел костер.
Клим Самгин постучал ногою в дверь, чувствуя желание уйти со двора, но в дверях открылась незаметная, узкая калиточка, и невидимый человек сказал глухим голосом, на о:
– Осторожно. Четыре ступени.
Затем Самгин очутился на пороге другой двери, ослепленный ярким пламенем печи; печь – огромная, и в нее вмазано два котла.
– Чего же? Проходите, – сказала толстая женщина с черными усами, вытирая фартуком руки так крепко, что они скрипели.
В полуподвальном помещении со сводчатым потолком было сумрачно и стояла сыроватая теплота, пропитанная удушливым запахом испорченного мяса и навоза. Около печи в деревянном корыте для стирки белья мокли коровьи желудки, другое такое же корыто было наполнено кровавыми комьями печонок, легких. Вдоль стены – шесть корчаг, а за ними, в углу на ящике, сидел, прислонясь к стене затылком и спиною, вытянув длинные, тонкие ноги верблюда, человек в сером подряснике. Отклеив затылок от стены, он вытянул длинную шею и спросил басом, негромко:
– Аптекарь?
– Почему вы думаете, что аптекарь? – сердито спросил Клим.
– По внешнему облику, конечно… Садитесь вот сюда.
Клим сел против него на широкие нары, грубо сбитые из четырех досок; в углу нар лежала груда рухляди, чья-то постель. Большой стол пред нарами испускал одуряющий запах протухшего жира. За деревянной переборкой, некрашеной и щелявой, светился огонь, там кто-то покашливал, шуршал бумагой. Усатая женщина зажгла жестяную лампу, поставила ее на стол и, посмотрев на Клима, сказала дьякону:
– Незнакомый.
Дьякон промолчал. Тогда она спросила Самгина:
– Вас кто звал?
– Диомидов.
– А-а! Сеня. Демидов он.
Она пошла к печке, нюхая руки свои, но, остановясь, спросила:
– Он говорил – в очках?
– Очки – со мною.
– Ну, ладно…
Клим достал