Жизнь Клима Самгина. Максим Горький

разгоняла сходки; будировало сорок два либеральных профессора, а восемьдесят два заявили себя сторонниками твердой власти. Варвара бегала по антикварам и букинистам, разыскивая портреты m‹ada›me Ролан, и очень сожалела, что нет портрета Теруань де-Мерикур.

      Вообще жизнь принимала весьма беспокойный характер, и Клим Самгин готов был признать, что дядя Хрисанф прав в своих предчувствиях. Особенно крепко врезались в память Клима несколько фигур, встреченных им за эту зиму.

      Однажды Самгин стоял в Кремле, разглядывая хаотическое нагромождение домов города, празднично освещенных солнцем зимнего полудня. Легкий мороз озорниковато пощипывал уши, колючее сверканье снежинок ослепляло глаза; крыши, заботливо окутанные толстыми слоями серебряного пуха, придавали городу вид уютный; можно было думать, что под этими крышами в светлом тепле дружно живут очень милые люди.

      – Здравствуйте, – сказал Диомидов, взяв Клима за локоть. – Ужасный какой город, – продолжал он, вздохнув. – Еще зимой он пригляднее, а летом – вовсе невозможный. Идешь улицей, и все кажется, что сзади на тебя лезет, падает тяжелое. А люди здесь – жесткие. И – хвастуны.

      Он снова вздохнул, говоря:

      – Не люблю, когда ахают – ах, Москва!

      Разрумяненное морозом лицо Диомидова казалось еще более картинным, чем было всегда. Старенькая котиковая шапка мала для его кудрявой головы. Пальто – потертое, с разными пуговицами, карманы надорваны и оттопырены.

      – Куда вы идете? – спросил Клим.

      – Обедать.

      И, мотнув головой на церковь Чудова монастыря, он сказал:

      – Чиню иконостас тут.

      – Вот как! И в театре и в церкви работаете…

      – Так что? Все равно работа. Меня знакомый резчик и позолотчик пригласил. Замечательный…

      Диомидов нахмурился, помолчал и предложил:

      – Пойдемте в трактир, я буду обедать, а вы – чай пить. Есть вы там не станете, плохо для вас, а чай дают – хороший.

      Было бы интересно побеседовать с Диомидовым, но путешествие с таким отрепанным молодцом не улыбалось Климу; студент рядом с мастеровым – подозрительная пара. Клим отказался идти в трактир, а Диомидов, безжалостно растирая ладонью озябшее ухо, сказал:

      – Все – работаю. Хочу много денег накопить.

      И вдруг спросил:

      – Вы одобряете Лидию Тимофеевну, что она в театр готовится?

      Не ожидая ответа, он тотчас раскрыл смысл вопроса:

      – Это ведь все равно как голой по улице ходить.

      – Лидия Тимофеевна – взрослый человек, – сухо напомнил Клим.

      Диомидов утвердительно кивнул головой.

      – По-моему, умные чаще ошибаются в себе.

      – Почему вы так думаете?

      – А – как же? Я – книги читаю, вижу…

      Это показалось Самгину дерзким: невежда, говорить правильно не умеет, а туда же…

      – Что ж вы читаете?

      – Всякое. Все об ошибках пишут.

      Притопывая