Другая реальность. Татьяна Дмитриева

новый сильный мужской голос. Стала искать его обладателя и не сразу поняла, что это поет Семен. За пышными усами и курчавой бородой почти не было заметно, как он открывает рот. Он сидел, прислонившись спиной к дереву и закрыв глаза, и, казалось, просто внимательно слушал. Я не одна обратила на него внимание, постепенно все взгляды сосредоточились на нем. Он пел почти профессионально и так страстно, так увлеченно, что не сразу заметил, что поет уже совсем один. Он очнулся и открыл глаза только тогда, когда его голос в полном одиночестве вывел последние слова песни. Всеобщее внимание его смутило, но он легко вышел из положения:

      – Девочки, мы с вами споемся. У меня по этому поводу есть предложение: а не выпить ли нам водочки?

      Предложение было принято с восторгом. Певцам дали передышку, опять начался шум, анекдоты, смех. Грустное очарование рассеялось, праздник плавно переходил в обычную пьянку, но все чувствовали, что стали ближе друг другу, как люди, имеющие общую тайну, или как друзья, случайно обнаружившие склонность к общему пороку. Я улыбнулась про себя: группа «передовой советской молодежи», вконец задолбавшая своих преподавателей «поклонением перед западной культурой», по ночам, в лесу, тайно распевает русские народные песни. В памяти откуда-то всплыла фраза: «Вот такой пердимонокль!». Я хихикнула. «Похоже, алкоголь ударил в голову», – мелькнула мысль. И почти сразу стал невыносимым жар от костра. Я отодвинулась, потом встала и немного отошла вглубь леса. Ночная прохлада быстро привела меня в норму, обступившая со всех сторон непроглядная тьма пугала, хотелось назад, к людям, но лень было шевелиться, и я стояла, привалившись спиной к березе, и издалека рассматривала огонек костра, едва заметный за плотной стеной деревьев. Лес глушил все звуки, и, казалось, там, у огня, никого нет.

      Вдруг послышался отчетливый хруст веток, я вздрогнула, но, услышав голос Бека, успокоилась.

      – Катюша, я тебя, кажется, напугал?

      – Еще бы! Крадешься, как тать в ночи. – Никаких объяснений не хотелось, и я решила прикинуться совсем пьяной.

      – А я смотрю, тебя нет, ну и пошел искать. Лес ведь кругом.

      – Ну, вот и нашел, веди теперь к костру, а то я и в правду трухнула.

      Мне не хотелось оставаться с ним вдвоем, я знала, что он питает в отношении меня какие-то надежды, и объяснения не входили в мои планы. Но в его – явно входили.

      – Ну, что ты от меня все бегаешь, случилось чего?

      – Ничего, все нормально. Мы же договорились, что за лето я все обдумаю. Я и обдумала.

      Бек кипел, но сдерживался, как мог:

      – Не увиливай от ответа.

      – Я и не увиливаю. Ты меня еще ни о чем и не спрашивал.

      – И спрошу. Только ответишь ли?

      – Валяй. Клянусь говорить правду и только правду.

      – Не паясничай. Ты что, кого-то встретила?

      – Да.

      – И это у тебя серьезно?

      – Да.

      – И у него?

      – Да.

      По-моему, мои лаконичные ответы его доконали, и он сбавил тон:

      – И что же