Узник неба. Карлос Руис Сафон

занимавший это жилье в течение двадцати пяти лет, решил уйти на пенсию. Профессор вернулся в родную Сеговию, чтобы писать пряные стихи в тени арок акведука и осваивать науку приготовления жареного молочного поросенка.

      Младенец Хулиан встретил меня пронзительным плачем на высокой частоте, угрожавшей прободением барабанных перепонок. Я взял малыша на руки и, понюхав пеленку, убедился, что на сей раз не случилось никаких неожиданностей. Далее я проделал все, что полагается делать неопытным молодым папашам в здравом уме, то есть начал бормотать чушь и приплясывать по комнате, выкидывая нелепые коленца. Погрузившись в транс, я не сразу заметил Беа, которая стояла на пороге и наблюдала за мной с неодобрением.

      – Дай мне, так ты разбудишь его окончательно.

      – А вот он не жалуется, – возразил я, передавая жене младенца.

      Беа прижала сына к груди и, тихонько напевая, принялась нежно его укачивать. Ровно через пять секунд Хулиан перестал плакать и расплылся в восторженной улыбке, всегда появлявшейся на его мордашке при виде матери.

      – Иди, – шепнула мне Беа. – Я скоро.

      Итак, мне наглядно продемонстрировали, что я не способен справиться даже с грудным младенцем. Изгнанный из детской, я вернулся в спальню и вытянулся на кровати, не сомневаясь, что теперь не сомкну глаз до утра. Вскоре в дверях появилась Беа. Глубоко вздохнув, она устроилась рядом.

      – Я падаю с ног.

      Я обнял ее, и мы немного полежали молча.

      – Я вот тут подумала… – начала Беа.

      «Трепещи, Даниель», – мелькнула у меня мысль. Беа приподнялась и уселась на постели на корточках.

      – Когда Хулиан немного подрастет, мама сможет сидеть с ним днем. И я решила, что тогда начну работать.

      Я одобрительно кивнул.

      – Где?

      – В книжном магазине.

      Я предусмотрительно промолчал.

      – Считаю, что вам моя помощь не повредит, – добавила она. – Твоему отцу уже не по силам заниматься делами весь день. И не обижайся, но мне кажется, что я лучше общаюсь с покупателями, чем вы с Фермином. По-моему, он в последнее время просто отпугивает людей.

      – Мне бы не хотелось это обсуждать.

      – А что, собственно, случилось с беднягой? На днях я встретила на улице Бернарду, и она разрыдалась у меня на груди. Я отвела ее в одну из кондитерских на улице Петричол, где, налегая на сдобные булочки, она пожаловалась, что Фермин ведет себя очень и очень странно. Похоже, несколько дней назад он отказался заполнить в приходе документы для венчания. Сдается мне, что так не женятся. Он тебе ничего не говорил?

      – Ничего особенного я не заметил, – солгал я. – Возможно, Бернарда слишком давит на него…

      Беа молча смотрела на меня.

      – Что случилось? – спросил я наконец.

      – Бернарда просила никому не говорить.

      – Что именно не говорить?

      Беа не сводила с меня глаз.

      – То, что в этом месяце у нее задержка.

      – Задержка? Она что, составила график