Узник неба. Карлос Руис Сафон

бухгалтерская книга, – поправил я.

      – Не важно. Если честно, я уже давно считаю, что нам стоит завалиться в «Эль Молино» и покутить на всю катушку. И хотя в таких вещах наш бравый шеф холоднее мороженой рыбы и пресен, как капустная паэлья, полагаю, встряска с дерзкой горячей девицей проймет его до печенок.

      – Кто бы говорил? И смех и грех! Если уж говорить начистоту, то меня беспокоите именно вы, – возмутился я. – Последнее время вы стали похожи на дохлую муху в паутине.

      – А вы ведь прибегли к очень точному сравнению, Даниель. Хоть у мухи и не имеется болтливой милашки вопреки фривольным правилам бестолкового общества, жить в котором нам выпал жребий, но ваш покорный слуга, как и несчастное членистоногое, наделен беспримерным инстинктом выживания, неуемной прожорливостью и львиным любострастием, которого не убудет даже в условиях высочайшей радиации.

      – С вами спорить невозможно, Фермин.

      – Друг мой, что касается меня, я настроен на диалектический лад и готов задать перцу при малейшем подозрении на неискренность или на желание обвести меня вокруг пальца, но ваш отец – цветок хрупкий и нежный, и полагаю, что настало время взять дело в свои руки, пока он окончательно не превратился в ископаемое.

      – И какое же это дело, Фермин? – вдруг раздался у нас за спиной голос отца. – Только не говорите, что замышляете устроить мне обед с Росиито.

      Мы обернулись, словно проказливые школьники, пойманные на месте преступления. Отец сурово взирал на нас с порога, и в этот миг он решительно не походил на хрупкий нежный цветок.

      8

      – А вы откуда знаете о Росиито? – пробормотал Фермин вне себя от удивления.

      Отец, насладившись в полной мере эффектом от своего неожиданного появления и нашим испугом, дружелюбно нам улыбнулся и подмигнул.

      – Я превращаюсь в ископаемое, но слух у меня пока хороший. Слух и голова. Посему я решил, что необходимо кое-что предпринять, дабы оживить торговлю, – заявил он. – Поход в «Эль Молино» подождет.

      Лишь тогда мы обратили внимание, что отец вернулся навьюченный двумя довольно большими мешками. В руках он держал здоровенную коробку, завернутую в упаковочную бумагу и перевязанную толстой веревкой.

      – Надеюсь, ты не обчистил соседний банк? – вырвалось у меня.

      – От банков я как раз стараюсь держаться как можно дальше, поскольку, как правильно говорит Фермин, они не упустят случая обчистить тебя. А пришел я с рынка Санта-Лусия.

      Мы с Фермином в замешательстве уставились друг на друга.

      – Вы не хотите мне помочь с покупками? Они тяжелые, как кирпичи.

      Вдвоем с Фермином мы принялись выгружать содержимое мешков на прилавок, в то время как отец распаковывал коробку. Мешки были набиты мелкими предметами, завернутыми для сохранности в бумагу. Фермин распотрошил один из кулечков и ошеломленно воззрился на то, что извлек из него.

      – И что там? – полюбопытствовал я.

      – Я сказал бы, что это