Узник неба. Карлос Руис Сафон

вина, хлеб и немного меда. Больше мне нечего добавить. Он хорошо платит и молчит как рыба.

      – Вы уверены, что не произносилось никаких имен?

      Портье отрицательно качнул головой.

      – Ладно. Спасибо, извините за беспокойство.

      Я собрался уходить, когда портье снова подал голос.

      – Ромеро, – промолвил он.

      – Простите?

      – Мне показалось, он назвался Ромеро или как-то так…

      – Ромеро де Торрес?

      – Точно.

      – Фермин Ромеро де Торрес? – недоверчиво повторил я.

      – Именно. До войны вроде был тореро, которого так звали? – неуверенно проговорил портье. – То-то мне почудилось, что я это имя где-то слышал…

      6

      Я возвращался в книжный магазин, пребывая в куда большем смятении, чем до того, как покинул его. Писарь Освальдо приветливо помахал мне рукой, когда я проходил мимо дворца вице-королевы.

      – Повезло? – спросил он.

      Я удрученно покачал головой.

      – Попробуйте побеседовать с Луисито. Возможно, он вспомнит что-то полезное.

      Я послушался совета и приблизился к будке Луисито. Молодой человек в тот момент чистил свою коллекцию перышек. Заметив меня, он улыбнулся и предложил сесть.

      – Что желаете написать? Любовь или работа?

      – Меня прислал ваш коллега Освальдо.

      – Наш учитель, – изрек Луисито, которому не было еще, наверное, и двадцати пяти. – Великий ученый, которого мир не оценил по заслугам. И потому он тут, на улице, служит словом невежеству.

      – Освальдо обмолвился, что однажды вы выполняли заказ пожилого сеньора, хромого и сильно искалеченного. У него нет одной кисти руки и не хватает нескольких пальцев на другой.

      – Я его помню. Одноруких я всегда запоминаю. Из-за Сервантеса, как вы понимаете.

      – Конечно. А не могли бы вы сказать, какое дело привело его к вам?

      Луисито заерзал на стуле, расстроенный оборотом, который принимал наш разговор.

      – Послушайте, у нас тут все равно что исповедальня. Неразглашение тайны и профессиональная этика – прежде всего.

      – Я понимаю. Но дело очень серьезное, так уж вышло.

      – Насколько серьезное?

      – Достаточно. Под угрозой благополучие очень дорогих для меня людей.

      – Да, но…

      Луисито вытянул шею и постарался поймать взгляд Освальдо, сидевшего на противоположной стороне улицы. Я заметил, как тот кивнул, и Луисито расслабился.

      – Сеньор принес письмо и хотел, чтобы его переписали набело, хорошим почерком, поскольку с его руками…

      – И в том письме говорилось…

      – Я почти не помню содержание, ведь мы каждый день составляем множество писем…

      – Напрягитесь, Луисито. Ради наследия Сервантеса.

      – Рискуя перепутать его письмо с заказом другого клиента, осмелюсь все же предположить, что речь шла о крупной сумме денег. Увечный сеньор намеревался получить или вернуть состояние или что-то в этом духе. И еще упоминался какой-то ключ.

      – Ключ?

      – Верно. Но не уточнялось,