Нопэрапон, или По образу и подобию. Генри Лайон Олди

запущенный остеохондроз, тахикардия, слабая близорукость, варикоз и далеко не радостная кардиограмма.

      Большинство из всего этого можно было определить даже на глаз, но Зульфия Разимовна скрупулезно провела полный осмотр, после чего с чистой совестью вывела на карточке «кандидата»: «К турниру не допускается по состоянию здоровья».

      Число.

      И подпись.

      Мужчина был явно обескуражен, но возражать не пытался: тихо оделся, забыв карточку с заключением на столе, и понуро вышел из кабинета.

      Дмитрий

      – А вечером мне позвонили. Мое начальство. – Зульфия Разимовна аккуратно поставила на столик пустую чашку и бросила короткий взгляд на Ленчика.

      Ленчик молча кивнул – продолжайте, дескать.

      Все свои.

      – Звонок как звонок, ничего особенного, только я сразу почувствовала: что-то не так. И вот, уже прощаясь, наша заведующая центром как бы между делом интересуется: вы, Зульфия Разимовна, сегодня там кого-то до турнира не допустили? Да, говорю, не допустила. Двоих. У одного внутричерепное повышено, ударят – и здравствуй, инсульт!.. А второму вообще трусцой бегать надо. Небось достал тренера, а тот его ко мне сплавил, чтоб отвязаться, – заранее ведь знал, не пропущу красавца! И тут наша заведующая вдруг начинает лирику: дескать, «эти люди сами знают, на что идут», и подписку они дают, и тренер тоже готов – под свою ответственность… А в итоге просит допустить «этого человека» к участию в турнире!

      На некоторое время хозяйка дома умолкает, нервно разминая пальцы и глядя в сторону. Да, неприятно, когда на тебя давит начальство. Можно только посочувствовать. Но я все еще не могу уразуметь: при чем тут Олег или я? Да и Ленчик…

      – Я сначала не поняла. Думала, она за бритоголового просит. Спрашиваю, а заведующая смеется натянуто: да нет, мол, Зульфия Разимовна, того вы правильно не допустили! И тут я совсем перестаю что бы то ни было понимать. А она мне снова про подписку, про тренера, который готов под свою ответственность, и надо бы пойти навстречу, а если теленок сам лезет бодаться с дубом – мы врачи, а не педагоги, в конце концов, это его телячьи проблемы. Ну, понаставят синяков, глядишь, образумится! Такие, пока на своей шкуре не почувствуют… Нет, нет, конечно же, укажите диагноз, но только вместо «не допускаю» – «не рекомендую». Чуть другая формулировка, не более, и никто не будет к вам в претензии…

      Зульфия Разимовна откинулась на спинку стула и перевела дух.

      – Трусиха я, Дмитрий. К чему мне конфликт на работе? Мало ли, может, у начальства с «Тайрой» свои дела… Честно составила повторный диагноз, резолюцию «не рекомендую» – и назавтра утром отдала карточку этому «бойцу» с остеохондрозом. А через пять минут является ко мне их представитель: конфеты принес – та самая коробка, которую я на стол выставила! Благодарил – и при мне написал на карточке: «…под личную ответственность». Ну, подписку они все дают, еще до медкомиссии. А перед уходом вдруг спохватился – и кладет на стол два билета. Вот, говорит, это вам. Приходите с мужем. Или с сыном – надеюсь, вам понравится. И ушел, довольный такой. Я на билеты глянула: