Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная. Татьяна Николаевна Зубачева

получить.

      – Размечтался! – хмыкнул Гичи Вапе. – У нас рохля в председателях, вот и получаем вместо ссуды тёплые слова и наилучшие пожелания. А откуда у бурлаковцев деньги… болтают разное. В основном, одобрительно. Дескать, грабит Империю.

      – Её можно, – кивнул Громовой Камень. – И нужно.

      – Да, жалко, что наш Совет не успел присоединиться, но тут уж… кто за трофеями не успел, тот и опоздал. Ладно, это в сторону, так вот, которые едут через его комитет, это интегрированные одиночки, до нас они не доезжают.

      – Так ты ж сам говоришь, интегрированные, мы им не нужны.

      – А они нам? И ещё. Мы им нужны, а что они этого ещё не поняли… Ну, так это и будет твоей работой.

      Громовой Камень медленно, но уверенно кивнул.

      – Понял. И куда мне ехать? В Кратово?

      – Там уже всё есть. Но нам на уровне, – Гичи Вапе ткнул пальцем в потолок, – удалось договориться о шауни, как о втором иностранном по желанию. Первым оставляют английский, мало ли что, а шауни внесли в перечень вторых. Как узнали, многие и с той стороны, и от нас поехали в Ижорский Пояс. И ещё поедут. Там стройки, заводы… А точнее скажут в Ижорске. Ну?

      – Не нукай, не запряг, – ответил по-русски Громовой Камень и рассмеялся. – Слушай, а если б ты не встретил меня?

      – Я бы приехал к тебе в стойбище, – твёрдо ответил Гичи Вапе и упрямо повторил: – Ну?

      – Без «ну», комбат, – Громовой Камень шевельнул плечами, намекая на стойку «смирно». – Приказы не обсуждают.

      – Я не могу тебе приказывать, – тихо сказал Гичи Вапе.

      – Ну, это я сам решаю, – отмахнулся Громовой Камень. – А Ижорский Пояс… смутно что-то. Он далеко?

      – Смотря откуда, – улыбнулся Гичи Вапе. – Ну что, пойдём оформляться?

      – Пошли, – кивнул Громовой Камень, гася окурок и подтягивая к себе палку.

      Своего комбата он мог не стесняться: хоть не воевали вместе, но в одном госпитале лежали, а что Гичи Вапе из настоящих шеванезов, и его род был в числе тех пяти первых, что, спасаясь от резерваций, ещё до Империи, будь она проклята, ушёл в Россию и обосновался на Великой Равнине, а он сам – шеванез по названию, его род пришёл гораздо позже и получил разрешение поселиться, всё это для них, фронтовиков, по фигу. Есть племенное родство, а есть фронтовое братство.

      – Тут ведь ещё проблема, – Гичи Вапе шёл медленно, словно раздумывая, а не подстраиваясь к его шагу. – Дети. Понимаешь, мы теряем детей уехавших. Приехали-то мужчины, женщин и детей в резервациях почти не оставалось, там не этноцид, геноцид шёл в полном объёме, – Громовой Камень кивнул, показывая, что знает и понимает разницу. – А здесь пошли конфликты, и многие уезжают именно из-за этого. Там они женятся на русских, и… словом, это называется оскудением генофонда.

      – Ты, комбат, меня не убеждай, я всё уже понял.

      Гичи Вапе кивнул и, открывая перед ним очередную дверь, тихо сказал на шауни:

      – Спасибо, собрат.

      Было уже совсем темно, когда Громовой Камень тяжело взобрался на высокое крыльцо дома Михаила. Оформление