Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная. Татьяна Николаевна Зубачева

они уже входили в кухню.

      – Папка говорит, что еду покупают для еды, – гордо ответил Марк, залезая в холодильник. – Кружки вон в том шкафу, Рути.

      Чтобы дотянуться до дверцы, Рут пришлось залезть на стул. Кружек было четыре, все белые с яркими, но разными картинками.

      – Марк, твоя какая?

      – С котёнком, а с лошадкой папкина.

      – Тогда моя с птичкой.

      Они сели за стол, и Марк разлил по кружкам молоко, а орехи высыпал из пакета прямо на стол.

      – Вкуснота!

      – Ещё бы!

      Рут блаженствовала, болтая ногами. Завтракать неумытой, в пижамке, и вот так: орехами и молоком – нет, на старой квартире мама бы сразу проснулась и ничего бы этого не разрешила. Хорошо, что дом такой большой, и мама на другом этаже и, значит, их не слышит.

      Эстер потянулась, просыпаясь. Как хорошо! Сквозь веки пробивался свет, и она нехотя открыла глаза. Да, уже утро. Она ещё раз потянулась и села. Сегодня воскресенье, можно спать сколько хочешь. Церковь… ну, им – она невольно хихикнула – сделают поблажку, все же всё понимают. Рядом тихо спокойно дышал Ларри. Эстер посмотрела на него, на улыбающиеся во сне большие широкие губы, осторожно поправила одеяло, укрывая могучую грудь, и встала. Надо посмотреть, как там Рут? И Марк? Даже странно: обычно в воскресенье Рут вскакивает ни свет ни заря, а сегодня…

      Эстер накинула халат, нашарила, не глядя, ступнями тапочки и вышла из спальни.

      Двери спален Рут и Марка открыты, а снизу… снизу доносятся детские голоса и смех. Ага, значит, они на кухне.

      Эстер тихо и медленно – не от желания застать детей врасплох, а просто потому, что лень быстро двигаться – спустилась по лестнице и вошла в кухню.

      Там царило веселье. На столе банки с анчоусами, пикулями и джемами, а Марк и Рут экспериментировали, пробуя всё вперемешку, засовывая друг другу прямо в рот самые лакомые кусочки. Пижамку Рут уже украшали пятна от соусов и джемов. На Марке – как сразу догадалась Эстер – пятен было просто незаметно, он сидел в одних трусах.

      Стоя в дверях, Эстер молча смотрела на них. Она знала, что надо рассердиться, но не могла.

      Первой её заметила Рут.

      – Ой, мама! А мы тут…

      – Вижу, что вы тут, – улыбнулась Эстер. – Неумытые, неодетые.

      – Мам, а так вкуснее, – храбро возразила Рут.

      Мама улыбается, значит, не сердится, а что они испачкались, так это пустяки, и не последнее съели в холодильнике ещё много всего. Она всё это сразу и высказала. Марк только кивал и поддакивал.

      – Нет, – наконец отсмеялась Эстер. – Идите оба наверх, умойтесь и переоденьтесь. Марк, у тебя даже на трусах джем.

      – Мам, а ты?

      – А я сварю папе кофе.

      – Он уже встал?! – соскочил со стула Марк.

      – Нет, он спит, – крикнула им вслед Эстер. – Не будите его.

      Ларри не спал, он был в той сладкой памятной с госпиталя дремоте, когда вроде всё слышишь, но тебя это как бы не касается. Всё, что было ночью, казалось теперь странным, даже неправдоподобным, но это было, и было с ним. И было… хорошо. Он многое слышал об… этом: трепотню в рабских бараках, б