Чудеса в решете (сборник). Аркадий Аверченко

похожим на французскую булку.

      – Алло! – слышит он. – Что такое случилось, Мушуаров? Чем вы так взволнованы?

      – Ничего особенного, – говорит Мушуаров, часто и тяжело дыша, – Ничего, ничего… Только я хотел спросить: нет ли у вас случайно револьвера?

      – Револьвера? Нет, не имеется. А вам на что?

      – Да так, знаете. Воры, может быть, залезут, так я… в них… Впрочем, лучше не расспрашивайте, нет! Не нужно ничего у меня спрашивать…

      – Успокойтесь, я не любопытна. Это все, что вы хотели у меня спросить? Ну, всяких вам благ.

      – Постойте, Вера Петровна… Я у вас еще что-то хотел спросить…

      – Ну?

      – У вас случайно нет опиума? Или кусочка цианистого кали?

      – Тоже для воров? Послушайте, Мушуаров… Ведь это же не крысы, которых можно травить мышьяком. Подумайте, вам нужно сначала поймать вора, потом связать его, потом всунуть ему в рот цианистый кали – сколько возни!..

      Из трубки вылетает целый сноп серебристого смеха. Мушуаров болезненно морщится.

      – К чему вы… так? Не хорошо смеяться над человеком, который…

      Он делает паузу, отпивая из стакана чай и снова взглянув на часы. Издалека спрашивают:

      – Который… что?

      – Которого вы, может быть, больше не увидите.

      – В Австралию уезжаете?

      – Нет, – глухим голосом отвечает Мушуаров. – Но вы мне вчера сказали, что вы любите другого и что я для вас нуль. Остальное – поймите.

      – Голубчик, Мушуаров… Но что же делать, если это так?!

      – Пожалуйста! Пожалуйста! Я ведь ничего и не говорю. Но только… я сам не знаю, почему я к вам позвонил. Мне так хотелось в последний раз услышать ваш голос…

      – В пос-лед-ний раз? Эй, ай, вы! Дядя! Да вы не думаете ли из-за меня стреляться?

      – Вера Петровна! И вы говорите об этом таким тоном?

      – Извините, если я вас обидела. Ну, давайте поговорим, как следует. Вы хотите из-за меня стреляться?

      – Да… Вера… Петровна… К чему эта глупая скучная волынка, называемая жизнью, если вы не хотите быть моей?

      – Так если же я вас не люблю. Ну, что же мне делать? Посудите сами!

      – Что ж… Склоняюсь перед судьбой. Значит, так уж у меня на роду написано. Ну… Не поминайте лихом…

      – До свидания, милый…

      – Послушайте! Вера Петровна… И неужели вам меня ни капельки не жалко?

      – Ну, как не жалко. Жалко. Только я думаю, что вы этого не сделаете.

      – Вера Петровна… Ровно в 12 часов ночи одним глупцом с пробитым пулей виском станет на нашей нелепой планете меньше.

      – Вы это решили категорически?

      – Да!

      – И ничто не изменит вашего решения?

      – Да!

      – Печально. В таком случае, прощайте. Все-таки – желаю вам одуматься.

      – Нет! Одуматься? Ха-ха! Что Мушуаров решил – это свято! Завтра меня не будет в живых.

      Он молчит, судорожно дыша. После некоторой паузы говорит тихо, разделяя слоги:

      – Прощайте. Не поминайте лихом…

      Склонив голову, ждет ответа.

      – Алло! Я говорю –