Надо только выучиться ждать. Лариса Агафонова

Нина выходила в холл, становилась у огромного окна и бездумно смотрела на поникшие деревья с облетающими листьями, на унылую дождливую погоду, неприветливое небо. Казалось, природа вместе с Ниной оплакивает её искалеченную жизнь. Когда рядом с ней оказалась женщина в траурном платке на голове, девушка не запомнила, но она регулярно появлялась, не говорила ни слова, тоже стояла и молча смотрела в окошко. Поэтому её внезапный тихий вопрос, заданный в одно из таких «дежурств» у окна, заставил Нину вздрогнуть:

      – Ты чего здесь?

      – Смотрю на улицу.

      – Нет, я про больницу. Что у тебя?

      – У меня беда, – прошептала Нина.

      – Здесь у всех своё горе. Меня вот по «скорой» привезли, язва в желудке открылась. Таблеток от боли наглоталась, уснула, а дальше не помню, всё как в тумане. Хорошо, сестра приехала, врачей вызвала, спасли меня, операцию сделали. А может, лучше бы и не просыпаться было…

      – А почему?

      – Доченька у меня погибла… и муж… погибли они в аварии, КамАЗ им навстречу выехал, и всё… – женщина судорожно вздохнула, привычным жестом сунув валидол под язык. – Уж полгода прошло, а как вчера, и не вернёшь назад, не отыграешь. Нету моей кровиночки, нету моей ласточки. Она на тебя была чем-то похожа, такая же худенькая и ушки немного торчали.

      И тут Нина, сама того не ожидая, рассказала женщине горькую историю собственных непростых отношений с жизнью, своей боли, страшного нападения пьяного урода, незатянувшихся шрамов на теле и сердце. Женщина не перебивала, не ахала, не сочувствовала, молча слушала. А когда Нина замолчала, горько заметила:

      – С этим можно жить… Да, больно, да, непросто, но можно. Ты не одна, есть родные, любящие тебя люди. А это, поверь мне, главное. Исправить можно всё, – Нина было вскинулась навстречу этим словам. – Помолчи, послушай. Исправить можно, нельзя изменить прошлое, но можно сделать будущее другим. Но только если ты остался на этом свете. А ты жива, вот и наслаждайся этим шансом. Не гневи Бога, не накликай беду. Если бы всё было так просто, меня бы уже в живых не было, ушла бы сразу вслед за девочкой моей, но остановила старенькая свекровь, она одна осталась, ей помощь нужна. Потом огляделась я: сестра у меня есть и племянник, они меня не отпускали ни на шаг, держали, вот я осталась. Живу, как видишь, пытаюсь вернуться.

      – Спасибо вам за то, что спасли, за слова эти, за искренность вашу…

      – Живи, девочка. Главное – живи.

      Постепенно шрамы затягивались, Нине разрешили выходить на улицу. Наконец, сняли швы и стали готовить к выписке. Нина понемногу приходила в себя, старалась не думать о будущем, но живот, истерзанный шрамами, постоянно напоминал о трагедии. В день, когда сняли швы, Нина стояла перед зеркалом в душевой и разглядывала своё изменившееся тело. В дверь без стука ввалилась пожилая санитарка со шваброй. Нина судорожно запахнула халатик на груди, пытаясь укрыться от любопытных взглядов беспардонной женщины.

      – Тебе, что ль, всё на свете вырезали? – грубовато осведомилась санитарка, с жадным