Οβίδιος. Тайна золотого времени. Джулио Мова

состоянии позаботиться о себе. А, во-вторых, вы не имеете права думать обо мне так… как… в общем, что вы думаете… Я не позволю вам… И в-третьих…

      – Отдыхайте, приятных вам снов, – с улыбкой сказал Дэвид. Его невозмутимость больше всего раздражала Лусию.

      – Вы относитесь ко мне, как несмышленной девочке!

      – Лусия, вы уже давно перестали быть девочкой. Думаю, сэру Роберту Льюису нужна почтенная матрона, леди, по-вашему, и вам придется волей-неволей научиться разговаривать с людьми.

      С этими словами он учтиво откланялся и закрыл дверь.

      Лусия Вернадес была вся красная от возмущения, оттого, что кто-то так ловко проучил ее! Да еще оскорбил тем, что позволил себе думать бог знает что! И сравнил с «почтенной матроной»! Сначала она едва сдержалась, чтобы не бежать вслед за ним… Есть ли в этом смысл? То, что говорил он здесь, в каюте, никто не слышал, а там, на палубе, она только станет для всех посмещищем.

      Так она сначала возмутилась, а потом, хорошенько подумав, впала в состояние дичайшего раздражения: этот человек всегда прав… во всем. Даже сейчас он был так учтив, попросил у нее прощения, предлагает разумные решения. Он…

      Девушка посмотрела на флакончик розового масла, стоявший на самом краю стола. От масла исходил сильный, чарующий аромат… Дэвид Мирр… Мирр… Лусия взяла флакон в руки и почувствовала снова сильное головокружение.

      Она закрыла глаза, вспоминая утреннюю прогулку, вспоминая разговор с Фоксом… Смогла бы она полюбить кого-то также сильно, как Тинга? «Да», – сказала она едва слышно. «Да, если бы это был кто-то, как мой дед и отец… Как он… Дэвид… кто-то, как он… с такими же руками, глазами, улыбкой, голосом. Кто еще так учтив и благороден, как он?!»

      Лусия вспомнила всех мужчин, которых когда-либо видела в своей жизни и не нашла ни одного, кто хотя бы чуточку напомнил ей Дэвида. Разве что, совсем немножко… Нет. Даже ее прадед показался не таким уж могущественным и красивым. Портрет Гонсало Кордобы, висевший в их гостиной в Севилье, был только слабым напоминанием о прошлом величии их рода. Нет… «Нельзя быть таким… таким невыносимым!» – наконец воскликнула она, вспыхнула и – погасла. Разве приемный сын марокканского султана, мусульманин, может стать ее мужем?!

      Лусия решила, что попросит прощения у капитана и завтра же покинет корабль. Роберт Льюис ждет невесту и было бы крайне неразумно не ответить на его чувства. К тому же… Предсказание Франчески должно сбыться наконец!..

* * *

      На следующее утро Лусия встала, совершенно не чувствуя боли в ступне и лодыжке. Отек спал, но остался едва уловимый запах розового масла. И во всем теле была странная, непривычная легкость.

      Было еще раннее утро, и тени блуждали по стенам каюты.

      Лусия подошла к окну. Гроты Геркулеса скрывал молочный туман. Небо было скучно-сизым, а в водах отражалось волнение стихии…

      «Ко всему прочему дождя не хватало», – тихо сказала Лусия, и на душе сразу стало тоскливо…

      Она вышла на палубу. Было как-то непривычно,