Ильгет. Три имени судьбы. Александр Григоренко

приподниматься – он дрожал и, как мог, вытягивал губы. Ума влила в него несколько ложек жидкого варева, Лар глотал судорожно и после каждой ложки просил: «Еще… еще…»

      – Хватит, – вдруг сказала Ума, отодвинув миску с остатками еды.

      – Еще, – настойчиво повторил Лар.

      – Нельзя, – твердо произнесла Ума. – Умрешь.

      Лар застыл. Ума видела, как трясется его нутро, она ждала, что сейчас через открытый рот в нее вылетит проклятье, но не дождалась.

      Лар заплакал.

      Последний раз Женщина Поцелуй слышала этот плач, когда Ёрш был совсем мал. Она обхватила его голову, гладила ладонями мокрые щеки и повторяла:

      – Бедный… бедный…

      Ёрш плакал и не стыдился этого.

      – Бедный… – повторяла Ума, – зачем ты сделал это?..

      – Что? – вдруг спросил он, уняв плач.

      – Зачем бил моего сына. Ты чуть не убил моего сына Ябтонгу.

      – А я? – промолвил Лар. – Разве я тебе не сын?

      Ума вздрогнула и замолчала – так молчит человек, которого ударили по голове.

      – Разве я – не сын?

      После этих слов миска улетела в темную глубину чума. Ума вскочила.

      – Ублюдок!

      Крикнув это, Женщина Поцелуй скрылась за пологом. Но слово не обидело Лара – оно упало в него, как камень в пустой котел, – видно, сил на обиду в нем уже не было. Внутри себя Лар почувствовал почти забытое тепло. Он повернулся на бок и, наверное, собирался уснуть. Но спать ему не дали.

* * *

      В чуме показалось круглое каменное лицо Ябто.

      – А ты крепкий парень, сынок, – сказал широкий человек, садясь у постели Лара. – Столько дней без еды, а жив, да еще имеешь силы кусаться. Крепкий парень.

      Ёрш приподнялся.

      – Что мне делать с тобой? Убить?

      Ёрш молчал.

      – Иначе ты поубиваешь здесь всех. Сначала Ябтонгу, потом Явире, потом, когда немного подрастешь, меня. Вэнгу и старика я не считаю…

      – Мы боролись, – наконец промолвил приемыш. – Все по правилам.

      – Ну да, – кивнул Ябто, – действительно по правилам. – Скажи прямо, ты ведь ненавидишь Ябтонгу, своего брата?

      Ерш молчал.

      – Ненавидишь, – ответил за него широкий человек.

      – Он сказал, что будет ездить на моей спине. Моей и Вэнга, – наконец проговорил Лар. И добавил:

      – Не сейчас… потом.

      Ябто расплылся в улыбке.

      – Вот как, – сказал он. – Какой умный у меня сын.

      – Скажи – кто я? – вдруг спросил приемыш.

      – Ты – ублюдок, – спокойно ответил Ябто.

      – Мать говорит то же самое. Вы все невзлюбили меня. Скажи, я – чужой?

      Ябто снял с пояса плеть и приподнял ею подбородок Лара.

      – Кто мне свой, а кто чужой – решаю я сам, не спрашивая ничьего совета. Чужим мне может стать любой, кто живет в моем стойбище. Ты бы лучше спросил о другом: сколько я скормил тебе мяса и что получил взамен?

      Широкий человек замолк и произнес после недолгого молчания:

      – Разве плохо тебе жилось, мальчик?

      Лар поднял глаза – они были злыми.

      – Хочешь