Остров осени. Аркадий Драгомощенко

брата я встретил за городскою стеной,

      Был он младше меня, да – я дождался,

      Неспроста ведь стоял дни напролет, погрузив жала

      зрачков в гнезда бурлящего света,

      И наша тень стала единой, только он подошел.

      Как лист по воде, неслась она, призывая грядущее,

      Вмещая его и меня, двух капель созвучие,

      иссушенное солнцем, –

      Ступай домой, – зарыдал он и протянул руки мне,

      в которых мерцал крохотный червячок,

      напоминавший одновременно растение и человека.

      Как лист, шипя, неслась наша тень, призывая

      свидетелей

      прошлого,

      И вставали образы тех, кого я не знал.

      Их глаза встречались с моими и погибали

      во времени.

      В потоках пьяных лучей плыли мы к Моавским

      горам…

      Ну что ты ноешь? Заткнись, старая падаль!

      Оставь в покое меня.

      Пойми, хочется лишь одного: не слышать тебя,

      А видеть, как зеленый свет утра растворяется

      в золоте,

      А пурпур ласточек красит и облекает их сном,

      Чтобы ноги мои в землю вросли и обратились

      ползучими травами руки –

      Вот чего хочу я.

      Ничего больше, ты слышишь?

      Только смотреть, как отделяется плод

      от усталого дерева,

      Как за пеленою тумана расправляет пространство

      зерно

      И у ходит.

      И времени нет, и нет поэтому скорби,

      И слов нет, и ничему нет имени,

      А есть только тень, с которой я, как с немым

      и верным мне зверем,

      Буду скользить по вселенной.

      О, сколько света на моей родине, сколько света!

      Давид

      Облако проплывает,

      Облако проплывает,

      Облако…

* * *

      Как капля, падающая в ручей,

      Или в пруд, или в озеро

      с гремучих окончаний ветвей,

      Или с оттаявших крыш –

      Так и я.

      Знаю, что не будет меня.

      Знаю и жду, когда в пустоте,

      не ведавшей тени,

      Стану безбольно

      призрачным облачком дыма.

      Есть ли о чем сожалеть?

      …С утра упал мороз. Горошиной прокатился под ногами и хрустнул, когда на него наступили ногой. Нога моя была и других, но я думал, что только моя – настолько всё пустым и гулким было. На ветвях нарос за ночь слой льда. Сады, переливаясь, утомительно блестели, но звона не было слышно. Изредка стук: неожиданный ветер.

      Это напоминает весну, когда стоишь за углом дома либо между деревьями или где-то еще, где совсем нет ветра. Тогда можно закрыть глаза и подбородком ощущать тепло свитера. При закрытых глазах ощущение весны особенно остро.

      В такое время лучше всего сидеть в небольшом ресторане, у окна, чтобы в зале было два, три человека, а возле тебя кто-то сидит, но еще лучше, если бы сидела ты. Пожалуй, это лучше всего.

      Еще можно пойти в библиотеку и ничего не читать. Вот я пошел. Смотрел подписку «Огонька» за 1952–1953 год. Все было очень мило, вовсе не страшно, как я предполагал. Завтра воскресенье. Рецензию окончил…

Досуги

      Давай изучать историю,

      Рассматривать