Сухотин. Алики Пирамида

Антон Вульф откроет клетку, я притаюсь у стены, так, чтобы он не смог меня толкнуть, и пока он будет хватать жертву, я выбегу…– начал было Григорий.

      – И Вульф размозжит вам голову, – я в упор посмотрел на него. – Оставьте, все это глупость.

      – Но надо же что-то делать! – воскликнул он. – Братцы! – крикнул он мужикам. – Давайте вместе все  нападем, как только дверь откроется, нас же много!

      Братцы зашевелились, переглядываясь.

      – Ты силу его видел? – отрывисто произнес косматый мужик. – Он всех прибьет, и не заметит. Сиди спокойно. Не копошись.

      – А какая разница, прибьет или нет,  все равно ведь умрем! – взвился Двинских.

      – Хватит, – потащил я его за полы пиджака, усаживая. – Успокойтесь.

      – Но что-то же надо делать! – громко выкрикнул Григорий. И голос его гулко отразился под сводами склада.

      – Пока сидим. Ждем.

      Вульфы появились только под вечер, когда во рту у меня уже окончательно пересохло. Одеты они оба были торжественно: в черных фраках, цилиндрах и кипенно белых жилетах, словно светившихся в непроглядном мраке этого узилища.

      – Быстрее, – старший Вульф принялся деловито сбрасывать с себя одежду, до тех пор, пока не остался в одном исподнем, поверх которого он одел длинный кожаный фартук. – Да поторопись же ты! – прикрикнул он на младшего брата, очень долго возившегося с пуговицами колом стоявшей крахмальной манишки. – У нас времени очень мало!

      – Господа, не дадите ли нам воды? – произнес я громко. – Очень пить хочется, не пил со вчерашнего утра.

      Нож со звоном выпал из рук Вульфа старшего. Я не сразу понял, что произошло, но Антон Карлович вдруг попятился от своего брата.

      – Это как понимать? – спросил старший, и тихий голос его прозвучал как щелчок кнута. – Ты их не поил даже? Ты их всех испортил, ты это понимаешь? Какая в них теперь кровь! А я все запасы отправил вчера поездом, чтобы ты мог в Парижах своих с молодой женой погулять! – и он с размаху закатил младшему брату оплеуху. – Даже этого тебе нельзя доверить! – он обернулся и, проведя пальцем по козлам, завопил. – А тут грязь! Я ведь велел мыть! Почему я должен кровь пить с ржавыми опилками? Тебе недостаточно, что пьем мы с их грязных, навозом вымазанных рук?

      Антон Вульф не отвечал, он весь как-то сжался, и тут вдруг старший из братьев резко развернулся и зашагал к леднику.В том углу уже было совершенно ничего не видно, но каждый шаг его отчетливо звучал резким шуршанием все еще болтавшегося на нем кожаного фартука.

      – Пей, – сказал он, вернувшись, и протягивая младшему брату бутыль, ту самую, которую они оба наполнили вчера.

      – А ты?– полуиспуганно-полупочтительно спросил Антон.

      – Я как-нибудь обойдусь, –  с презрением в голосе сказал Август Вульф, и принялся одеваться.

       Младший Вульф извлек из-под козел не особо чистый стакан, и начал торопливо поглощать содержимое бутыли. В пустом помещении отчетливо разносился звон стекла о край стакана, и звук глубоких глотков вперемешку с отвратным причмокиванием.

      – Спиртом