Только за наличные. Джеймс Чейз

Пепи, ткнув в меня пальцем. – Одевайся. Босс желает с тобой поговорить.

      – Некогда мне, – был мой ответ. – Он найдет меня здесь, если я ему так сильно понадобился.

      Уоллер поперхнулся и посмотрел на меня так, словно я сошел с ума.

      – Не гони пургу, – прорычал Пепи, и его побагровевшее лицо перекосило от злобы. – Одевайся и пошли!

      Пепи был на голову ниже меня, и мне совсем не хотелось его бить, но я понял, что придется, если он не сменит тон.

      – Вон отсюда! – вскипел я. – Оба. А не то я вас отсюда вышвырну.

      – А ты попробуй, – ухмыльнулся Бенно, и в его руке тут же появился пистолет с вороненым стволом. – Надевай свои шмотки, или словишь пулю в живот!

      Его твердый немигающий взгляд говорил, что он не блефует.

      Почти не шевеля губами, Уоллер чуть слышно произнес:

      – Не дури, Фаррар. Отправляйся с ними. Я их знаю.

      Пепи расплылся в улыбке:

      – Смышленый парень. Еще бы ему нас не знать. Только в этом году Бенно был замешан в трех переделках со стрельбой. Хочешь четвертую?

      Пока я одевался, они стояли рядом и смотрели на меня. Потом мы вышли в переулок, где был припаркован их «кадиллак». Бенно по-прежнему держал пистолет в руке. На краю тротуара, прямо у машины, стоял полицейский. Он посмотрел на Бенно, затем на пистолет и поспешно отвернулся. Его поведение самым доходчивым образом дало мне понять, в какой переплет я попал. Открыв переднюю дверцу, я сел рядом с Пепи, который расположился на водительском сиденье. Бенно, дыша мне в затылок, устроился сзади. На дорогу до «Океана» ушло меньше минуты. Мы вошли в отель через боковой вход, и украшенный позолотой лифт понес нас наверх. Ни Бенно, ни Пепи не проронили ни слова, но Бенно продолжал держать меня на мушке. Мы прошли по длинному коридору к полированной двери из красного дерева с надписью «Частные апартаменты». Пепи постучал, затем повернул ручку и открыл дверь.

      Мы оказались в небольшой комнате с дубовыми панелями, обставленной как кабинет.

      Блондинка за столом печатала на пишущей машинке и жевала жвачку. Она мельком посмотрела в нашу сторону, на секунду задержала на мне равнодушный взгляд и, будто не заметив пистолета в руке Бенно, кивнула в направлении двери позади нее.

      – Проходите, – сказала она Пепи. – Он ждет.

      Пепи поскребся в дверь, открыл ее, заглянул внутрь, а затем отошел в сторону.

      – Дальше сам, – буркнул он мне. – И помни о манерах.

      Я прошел мимо него и попал в огромное помещение, какие редко встречаются за пределами съемочной площадки. На полу лежал внушительных размеров зеленый ковер с таким густым ворсом, что его можно было косить газонокосилкой. Пара дюжин удобных кресел, два больших «честерфилда», несколько торшеров и один-два причудливых стола тщетно пытались освоить пространство, которое, как предполагалось, они должны были заполнить. На стенах в золоченых рамах висели зеркала, и, когда я шагнул вперед, в них появилось мое отражение, напомнив, какой поношенной выглядит моя одежда.

      За столом, таким большим, что он подошел бы