Научное доказательство любви. Том 3. Альфред Ямамото

сюда: вот кисть и акварель.

      Мы разведём малиновую краску

      и нарисуем солнечную сказку,

      весёлую, как первая капель.

      И поплывут армады облаков

      над тихими, как небо, озерцами,

      над лугом и над спинами коров

      с печальными и добрыми глазами.

      Стрекозы замелькают простодушно.

      И лютик закачает головой.

      Рассвет ресницы мокрые просушит,

      как парус после ночи штормовой.

      Мы нарисуем свет и тишину,

      ручей и одуванчики в букете.

      Так мелом на стене рисуют дети —

      тепло тому, кто верует в весну!

      …Но небеса черней, чем антрацит.

      Скрипит фонарь, простуженный и тёмный.

      И ветер, как побитый пёс бездомный,

      опять всю ночь под окнами скулит.

      Промозгло на земле и над землёй.

      И серп луны так уязвимо тонок.

      И одинокий звёздный медвежонок

      о Солнце плачет тихо, как большой.

      Наутилус

      День настаёт – выхожу из тумана,

      пью полутёплую воду из крана,

      тихо (в душе) ненавижу соседей,

      в грязном зверинце на белых медведей

      мрачно смотрю: я такого же цвета…

      Астры повсюду. Кончается лето.

      Тянут ладони кленовые ветки.

      Люди, как звери, засунуты в клетки.

      Возле кафе продаются котята.

      Серого дога уводят куда-то.

      Смотрит плакат по-осеннему строго.

      Туча похожа на тень осьминога.

      Бабка в платке продаёт помидоры.

      И – разговоры кругом, разговоры.

      Кто-то мечтает удачно жениться,

      или без мыла залезть в заграницу.

      Бочка пивная – на радость народу…

      …Дед-водовоз подгоняет подводу.

      Местный подводник (подводовладелец)

      ляжет на дно и уснет, как младенец.

      Может, приснится семь капель в стакане,

      жирная вобла и шторм в океане…

      ночь и огни… якоря и гитара…

      пёстрая клумба и зелень бульвара…

      девочки смотрят восторженно вслед…

      …Сон ещё есть, а матросика – нет.

      Нету нигде. И искать бесполезно.

      Всё исчезает. Куда – неизвестно.

      Дамы с авоськами. Поп без гармошки.

      Астры. Медведи. Котята и кошки.

      Клён. Осьминог, притворившийся тучей.

      Бочка с толпой. И голландец летучий,

      тот ниоткуда, напрасно, нелепо

      мачты вонзающий в низкое небо.

      Скачут по волнам слепящие блики…

      …Нет никого. И никто не окликнет.

      Не подойдёт, и «здоро́во!» не скажет.

      Не подмигнет и рукой не помашет.

      Пусто совсем. И погода ни к чёрту.

      Осень болезненно льется в аорту.

      Хочется чаю. Не хочется грязи…

      …Я возвращаюсь. К себе. Восвояси.

      «Я слышу голос крови…»

1

      Я слышу голос крови…

      Или мне

      почудилось?

      И, догоняя лето,

      чужая стая тает в вышине,

      как на губах улыбка без ответа…

      Ах,