Научное доказательство любви. Том 3. Альфред Ямамото

очевидного чуда.

      Ведь хандра – это та же простуда:

      плед достанем, глинтвейна нальём.

      А потом – босиком под дождём!

      Вера в Солнце не блажь, не причуда.

      Ну, давай до весны доживём!

      Этюд с колодцем

      Уйти туда, куда сбежало детство,

      и потеряться в зарослях травы,

      достать из сумки книжку, полотенце

      и полкило ореховой халвы.

      Травинку пожевать неторопливо.

      А солнце высоко и горячо.

      И стрекоза с малиновым отливом

      опустится на левое плечо.

      Сидеть, смотреть, как сонная ромашка

      сомлела и сощурилась на свет,

      как шлёпнется пятнистая букашка

      с берёзы на шекспировский сонет.

      А после у забытого колодца,

      где вечерами кружит мошкара,

      ленивого сентябрьского солнца

      напиться из дырявого ведра.

      «Зелёный крокодил, плывущий против солнца…»

      Зелёный крокодил, плывущий против солнца

      по тихой, голубой, задумчивой реке,

      и зайчик на стене, и тень канатоходца,

      и гулкое «ку-ку!» в рассветном далеке.

      Старинный гобелен, ковер ажурной вязи,

      чей вычурный узор до приторности прост —

      всё связано узлом. А может нету связи

      меж небом и Землёй, летящей среди звезд?

      Непостижимо всё – от собственного сердца

      до призрачных миров, очерченных едва.

      И рвётся в облака тоскующее скерцо,

      и падают дожди, и шелестит листва.

      Порхают мотыльки. Взрываются квазары.

      В нетронутой тайге пульсирует родник.

      Врывается в окно шальной аккорд гитары.

      И смотрит со стены печальный божий лик.

      Всё это – часть меня. И череп кроманьонца.

      И клейкий лист ольхи, зажатый в кулаке.

      И старый крокодил, плывущий против солнца

      по тихой, голубой, задумчивой реке…

      Сказки

      Улов

      В мутновато-алом свете

      затуманенной луны

      я заброшу в море сети,

      на мысу, где хмеля плети,

      где свистит на флейте ветер

      и темнеют валуны.

      Мне бы много и не надо,

      но пускай по лону вод

      любопытная наяда

      из пучины приплывёт —

      принесёт её случайно,

      к человечьему жилью.

      Затоскует, заскучает,

      в сеть запутавшись мою,

      запрокинет сини очи,

      задрожит, запросит пить.

      Вот и мне сегодня ночью

      будет с кем поговорить

      о кораллах и пассатах,

      о далёких берегах,

      о затопленных фрегатах

      и пиратских сундуках…

      И про что ещё, не знаю,

      но придумаю потом.

      Я налью русалке чаю,

      или кофе с молоком.

      И покуда не остынет —

      посидим, она и я.

      Утро голову поднимет,

      злая жёлтая змея,

      хлынет в низкое окошко

      мутно-алая