Охотился лис на жаворонка…. Ланиус Андрей

увлеченно продолжал он, – сижу я у себя утром в редакции, вдруг звонок. С радио. Дескать, летом они использовали в нескольких передачах мои материалы и начисляли гонорар. Какие-то извинения насчет задержки, и вдруг: «Вы будете в четыре на месте? Мы пришлем кассира». Ну, думаю, розыгрыш. Кто-то решил похохмить. Сижу, работаю. Как раз нужно было срочно сдавать материал о проблемах метрополитена. И вдруг ровно в четыре открывается дверь, входит этакий замухрышка, сует мне ведомость, а следом выкладывает двести тысяч, каково?!

      Ну, положим, не двести, а сто пятьдесят, подумал я, вслух же произнес:

      – Не вижу ничего загадочного в том, что твои блестящие статьи прочитали по радио.

      Он громко рассмеялся:

      – Эх, Дима… Ты не представляешь, как в Питере воруют информацию друг у друга… Лопатят, перекраивают, компилируют, а после без зазрения совести выдают за свое. Да знаю я, знаю, что некоторые мои статьи раздергиваются на абзацы, только сроду мне за это не платили ни рубля! А тут – сто пятьдесят тысяч! – (Он даже на заметил, что проговорился.) – Да еще принесли на блюдечке с голубой каемочкой.

      – Я, конечно, не знаю вашей журналистской кухни, но кое-какие соображения имею…

      – Ну-ка, ну-ка!

      – По-моему, на этом самом радио сейчас идет проверка. Они включали тебя в ведомости, но денежку получал кто-то другой. А тут – проверка. Они и переполошились. Поэтому, от греха подальше, решили рассчитаться.

      Касаев посмотрел на меня с восхищением.

      – Вот что значит финансист! А я сроду не допер бы. Честно говоря, даже не запомнил, как называется это радио… Ну, ладно, Дима, поскучай немного. Мне надо выйти.

      Выбираясь, он неловко сдвинул стол, так что бокалы едва не упали. Опасаясь, что он направляется за добавкой, я решил было придержать его, но нет, он двинулся к выходу – той неестественно ровной походкой, с какой подвыпивший человек пытается продемонстрировать свою стойкость. У самой двери его повело, и он едва не врезался в камин. Он опьянел враз, как герой анекдота, утверждавший, что всему виной – двенадцатая рюмка. Этого я не ожидал.

      Зато, похоже, «гонорар с радио» прошел на ура. Коготок завяз, скоро и птичка станет нашей.

      Касаев отсутствовал долго, минут двадцать. Я даже начал прикидывать, не отправиться ли на поиски. Когда он вернулся, волосы у него были влажными, а глаза – все еще оловянными. Но язык повиновался ему вполне.

      – Все в порядке, Димка. Едем ко мне домой.

      Я принялся энергично отнекиваться:

      – Неловко, Гарик. Да и время позднее… Как-нибудь в другой раз.

      – Никаких! Не суетись, Димка, вопрос решен. Ларочка дала добро.

      (Видимо, он выходил не только освежиться, но и позвонить.)

      – Разве что на полчасика…

      – Там видно будет!

      Заманчивая перспектива – уже сегодня оказаться у него дома. Но его состояние… Нельзя наживать себе врагов в лице его домашних. Однако же мой долг – доставить его до родного порога в целости и сохранности. А там, и вправду, «будет видно».

      – Кофе на дорожку?

      – Давай!

      Я