Клязьма и Укатанагон. Премия им. Ф.М. Достоевского. Юрий Лавут-Хуторянский

ты, Крупнова. Из одного инкубатора брала. Всё одинаковое: страсбургская белая быстрого созревания, яйценоскость, нежное мясо, большая печень и так далее – могу подробно.

      – Садитесь, Сизова, пятерка вам по домоводству. В журнал! А что же он туда пялится-то? При такой яйценоскости у него и тут должно быть чем заняться. Бруно! – поняв хозяйкину проблему, крикнула Татьяна в сторону гуся, – чего ты там нашёл, дорогой?

      – Действительно все так похожи? – спросила Евгения.

      По неспешным ответам, по тому, как нарочито ровно звучала интонация, было понятно, что или что-то не так в отношениях хозяйки и этой молодой девушки, очевидно случайной в компании двух школьных подруг, или слова, которые она говорила, направлены были только для поддержания общего разговора, мало интересного для неё самой.

      – Одна к одной. А чем они вообще могут отличаться?

      – Это надо у Бруно спрашивать, – засмеялась Татьяна.

      – Ну да, – сказала Светлана, – он бы нафантазировал.

      – Как же я люблю эти твои флоксы, Свет, стоят только недолго, – Татьяна подлила в бокалы сухое и засмеялась: – А ведь правда, если они все одинаковые, чего он туда лезет?

      – У тебя что, по жизни первый раз такой вопрос возник?

      Подруги расхохотались. Крупное яблоко шлепнулось о землю с чмокающим звуком.

      – Ладно, Свет, давайте за ваш дом, за семью, хозяйство и за бизнес твой французский.

      – Действительно, это интересно, как у вас с фуа-гра, Светлана? – спросила Женя.

      – С фуа-гра-то? Просто объеденье! То-то нам ни разу не обломилось, – весело сказала Татьяна. – Да, не говорила я тебе, Тань? К деревянному полу приколачиваешь гусятам лапки и потом, милое дело, пропихиваешь кукурузу им в глотку через трубку. Гаваж называется. Вот те и пяченочка!

      – Ни хрена себе, – сказала Татьяна. – Да, вот сейчас пойдём с тобой, пропихивать будешь.

      – Нет уж, извините, это без меня, Свет.

      – Ну, тогда с Евгенией.

      – Я думаю, это шутка, – сказала Женя.

      – Никакая не шутка! Пячёночка! Нормальные фермеры, французы, они вот так вот и делают. А у меня не пошёл гаваж этот, а бизнес такой доходный.

      – Ужасная, ужасная жестокость, – сказала Евгения.

      Светлана усмехнулась:

      – Ну, плакать-то мы тут особенно не будем, бошки им рубить мы тоже можем, а вот процесс не идёт. Очень уж маленькие и пушистые, гадёныши, – пищат.

      – Не для нас, видно, эти сказки Матушки Гусыни, наше дело – потроха с грешневой кашей, – улыбнулась Татьяна.

      – Что ещё за сказки Гусыни?

      – Да вот, Мария моя под руководством Евгении переводит французские сказки. Оказывается, Свет, все французские сказки – это сказки Матушки Гусыни. «Красная Шапочка», «Кот в сапогах», «Красавица и Чудовище» – всё это им Гусыня рассказала…

      – «Красавицу и Чудовище» женщина написала, не помню, как зовут, но не Шарль Перро, – торопливо поправила Женя.

      – Поня-а-атно, – сказала Татьяна.

      – Гусь ваш очень