Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты. Лев Толстой

Ему непріятенъ былъ этотъ самоувренный, пошлый политически-либеральный вопросъ Колосова, непріятна была самоувренная манера старика Кармалина, жадно вшаго свой обдъ, которому онъ приписывалъ величайшую важность, непріятны были французскія фразы славянофилки Катерины Александровны, непріятны были степенные лица гувернантки и репетитора, непріятенъ былъ видъ всей этой роскоши: серебра, хрусталя, дорогихъ кушаній, винъ, лакеевъ, которую онъ замчалъ теперь, также, какъ и вся его жизнь – плодъ преступленія, того самаго преступленія, про которое только что такими простыми словами разсказывалъ ему извощикъ.¹²⁹

      – Я не буду васъ стснять, – сказалъ старикъ и всталъ изъ за стола. За нимъ встали и вс остальные, кром Алины и Катерины Александровны.¹³⁰

      Алина и Катерина Александровна остались за столомъ, чтобы ему не скучно было одному.

      Перемнъ было много, какъ всегда за ихъ обдами, но теперь, когда онъ обдалъ одинъ и два человка служили ему, ему это показалось невыносимо. Онъ полъ супъ съ пирожками и отказался отъ остальнаго.

      – Вы не видали новый модель Алины? – спросила Катерина Александровна.

      – Нтъ.

      – Пойдемте.

      Они пошли въ уставленную вещицами, мольбертами комнату Алины, и тамъ ему показали новый рисунокъ ея съ двочки съ распущенными волосами.

      Все это было теперь невыносимо Нехлюдову.

      – Однако я вижу, на васъ обязанность присяжнаго дйствуетъ угнетающе.

      – Да. Но, главное, со мной въ суд именно случилось очень важное и не то что разстроившее меня, а заставившее стать серьезне.

      – Что же это? Нельзя сказать?

      – Пока нельзя.

      – Тяжелое для васъ? – сказала Алина съ искреннимъ участіемъ, тронувшимъ его.

      – Да и нтъ. Тяжелое, потому что заставило меня опомниться и смириться, и не тяжелое, потому что открываетъ возможность, даже потребность улучшенія своей жизни. Я не могу сказать вамъ.

      – Секретъ? – сказала Катерина Александровна. – Я не переношу секретовъ и потому догадаюсь. Это было въ самомъ суд? Касается только васъ?

      – Не могу ничего сказать, Катерина Александровна. И я лучше уйду.

      – Помните, что то, что важно для васъ, важно и для вашихъ друзей.

      – Завтра приде

      – Едва ли. Прощайте пока. Благодарю васъ очень зa ваше участіе, котораго я не стою.

      – Что такое, comme cela m’intrigue,¹³¹ – говорила Катерина Александровна, когда Нехлюдовъ ушелъ. – Я непременно узнаю. Какая нибудь affaire d’amour propre. Il est très susceptible, notre cher Митя.¹³²

      – Онъ странный. Я давно вижу, что онъ сбирается to turn a new leaf,¹³³ только бы не слишкомъ радикально, какъ онъ все длаетъ, – сказала Алина.

      Нехлюдовъ между тмъ шелъ одинъ домой и думалъ о томъ, чтò онъ будетъ длать. Онъ зналъ одно, что завтра онъ употребитъ вс мры,

129

дь вы же владете» – «Владю еще, но не буду владть».

130

е курить свою сигару и пить кофе. Онъ старался не думать. Онъ зналъ только, что такъ оставить этого онъ не можетъ, что это должно произвести переворотъ во всей его жизни. Какъ? Что? Онъ не зналъ. Онъ зналъ одно, что завтра

131

132

133