Смерть императора. Александр Старшинов

выберу, где… – Лицедей изобразил задумчивость, пошевелил губами. – Нет, не можешь…

      Новый взрыв хохота.

      Зосим вернулся. Вместе с восьмеркой конной стражи. Очень вовремя – еще пара реплик – и наместник задушил бы этого человека – уж на это силы бы ему хватило.

      Адриан протиснулся сквозь толпу и подошел к чревовещателю:

      – Кажется, я запретил тебе устраивать подобные представления на улицах… – сказал он мягко.

      – Эй, наместник! – без всякого почтения крикнул кто-то из толпы. – Ты что, собираешься его высечь? Или казнить? Он всего лишь смешил народ… Нам и так тут тошно. Четверть часа смеха мне помогут…

      – В городе полно других – фокусников и танцоров… – перебил говорившего Адриан.

      Но тот оказался не робкого десятка, протиснулся вперед и встал перед наместником.

      Он сильно пострадал во время землетрясения – вместо правой руки у него была только что зажившая уродливая красная культя, на лбу и щеке – плохо зажившие шрамы. Один глаз поврежден – человек все время моргал, а глаз – слезился.

      – Я был одним из самых красивых людей в этом городе… А сейчас я могу разве что просить милостыню – да и то – безуспешно. Калек теперь на улицах хватает. Почему ты не даешь нам немного посмеяться и забыть обо всем…

      – Этот парень будет развлекать теперь меня… – заявил Адриан.

      Один из конной стражи ухватил лицедея поперек пояса и усадил на коня позади своего товарища.

      – Он будет жить во дворце! – крикнул Адриан в толпу.

      – Тогда я напишу. Наместник Сирии убивает актеров…

      – Я не собираюсь его казнить… – пообещал Адриан.

      – Когда восстановят водопровод? – вдруг выкрикнул кто-то. – Когда можно будет наконец нормально помыться.

      – Большие термы уже восстановили. Через три дня их откроют, – ответил Адриан. – Приходи мыться, мой дерзкий друг. Впервые нундины плату не будут брать вообще.

      – Да здравствует наместник! – заорали сразу несколько голосов.

      – Нам нужен этот фигляр! – не унимался калека.

      – В базарный день[27] будут большие представления! – выкрикнул наместник, перекрывая ропот толпы. – И будут дополнительные раздачи.

      – Будь здрав, Адриан! – В этот раз крикнули куда более дружно.

      Похоже, зародыш недовольства придушен и исчез в сладких предвкушениях мытья в термах, развлечений и получения тессер на бесплатное масло, хлеб и – возможно – вино.

      – Зосим, стереги этого парня лично, как зеницу ока, – потребовал Адриан, когда лишившаяся развлечений толпа осталась за поворотом. – И если в нужный момент его не окажется под рукой, я спущу с тебя шкуру. Лично. Ты запомнил?! – рявкнул Адриан. – Дважды ошибок я не прощаю. Сборище придурков, недоделков! Ни одну работу не могут сделать как надо!

      Он утих так же внезапно, как и пришел в ярость.

      – Но смотри, чтобы парень ни в чем не терпел нужды.

      – Полагаешь, в нем скоро возникнет нужда? – осторожно

27

Обычно последний день римской недели (нундин).