Радужная вдова. Роман Канушкин

тогда Прима попросил Наталию Смирнову дать знать, если она соберется уехать из города. Тогда еще не было проведено опознание и дурные предчувствия еще не начали мучить Приму.

      Теперь Прима пил чай из рододендрона и думал о том, что Наталию Смирнову не могут найти уже больше суток. На звонки она не отвечает. Она предупреждала, что ей будет страшно оставаться одной в Сашиной квартире, хотя какие-то Натальины вещи там и остались, поэтому пока, некоторое время, она поживет у родителей. Но старики уже сутки не видели дочери. Может, уехала в Ростов? Но почему не предупредила? Не брать же с нее подписку?

      С делом Железнодорожника они тоже увязли надолго, очень надолго. Никаких общих внешних черт у жертв серийного убийцы нет. Его жертвами не становятся только блондинки или рыжие, только пухленькие или, наоборот, худые, они даже не попадают в одну возрастную категорию, не являются только проститутками, женами судей, или, как говорят психологи, проводящие судебно-психиатрические экспертизы, не являются совокупно-обобщающим портретом, образом, напоминающим убийце, к примеру, его мать или какую-либо женщину, допустим, одноклассницу, глубоко ранившую его в юном возрасте. Он действует внезапно, с холодным расчетом, всегда точно, как часы, и исчезает, почти не оставляя следов. И все, что связывает его жертвы, – это близость железной дороги от места их гибели. Если рассматривать дело Александры Афанасьевны в этом контексте, то и тут ничего не сходится. От ее дома до железнодорожного вокзала пара кварталов.

      Прима сморщил лоб и взялся пальцами за переносицу – ватная, сосущая вялость в области желудка не отпускала. Скорее всего с потерпевшей гражданкой Яковлевой разделался кто-то из ее криминальных дружков. А может, клиент такой неудачный попался.

      Мог быть Железнодорожник ее клиентом?

      Прима поставил перед экспертами подобную проблему – должно быть в почерке что-то, свойственное лишь ему. Как отпечатки пальцев, как роговица глаза. Как, собственно говоря, сам почерк.

      Перед убийством или сразу после него с гражданкой Яковлевой должен был быть произведен половой акт. Это бы упростило дело – по следам спермы можно идентифицировать убийцу, по крайней мере выяснить, с Железнодорожником ли они имеют дело на сей раз. Этого не случилось. Возможно, кто-то спугнул его. В крови потерпевшей обнаружено пять граммов нарозина, наркотического вещества, – доза не критическая, но достаточная для того, чтобы гражданка Яковлева пребывала в прострации, некоем податливом отрубе. Вот этого Железнодорожник никогда не делал. Однако если Яковлева была наркоманкой, что Наталия Смирнова отрицает, то доза могла бы накапливаться постепенно, в течение дня, и следующий укол был бы смертельным. Но кто-то распорядился по-другому. Ей просто перерезали горло.

      Была ли она наркоманкой?

      Если нет, то что это за опыты с предкритическими дозами?

      При чем здесь Железнодорожник?

      Кто-то еще?

      Что увидела Наталия Смирнова на теле потерпевшей? Что, не замеченное экспертами, привело