Кусатель ворон. Эдуард Веркин

доверие, короче.

      Жмуркин сощурился.

      – А ты? – спросил я.

      – А я им говорю – деструктивный не деструктивный, однако немцы хотят именно его. Потому что он борец за свободу слова, стальной человек, можно сказать, Махатма Ганди. Что тобой заинтересовались международные организации… Знаешь, словосочетание «международные организации» всегда производит мощное воздействие на чиновников небольших городов.

      Что-то я не сильно верил в то, что кто-то там за меня заступился, с каких это перепугов? Хотя, с другой стороны, кто-то же Лауру Петровну впечатлил.

      Жмуркин принялся грызть зубочистку.

      – И?

      – И ты был немедленно вписан. А иначе никак, мероприятие проходит под патронатом губернатора.

      Жмуркин замолчал.

      – А немцы действительно хотят, чтобы я…

      – Какая разница, что хотят немцы? – перебил Жмуркин. – Немцы – это… Эфир. Деус екс машина, вникаешь?

      Я вникал. Жмуркин продолжал:

      – Вообще, самый главный немец в этом походе – твой старый друг и учитель, так что если у тебя возникнут какие-нибудь немецкие вопросы, то сразу ко мне. Вообще, поход предстоит непростой, можно сказать, два мира – две системы…

      Жмуркин прищурился, уставился на меня.

      – Или ты спрыгиваешь? В следующую пятницу ты смертельно занят?

      Я хотел сказать, что пока никуда еще не запрыгивал…

      – Не разочаровывай меня, Виктуар, – опередил Жмуркин. – Мне кажется, это судьба.

      – Что судьба?

      – Судьба свела нас снова вместе. Впрочем, не будем о мистике. Видишь ли…

      Жмуркин сощурился. Мимика у него стала богаче, и вообще, артистизм прорезался.

      – Видишь ли, я с одаренной молодежью давно работаю, хорошо ее знаю… – Жмуркин нервно погрыз ноготь. – Одаренная молодежь – это, брат, ого, к ней в одиночку лучше не соваться, загрызет. Это не мы, однако… Короче, ты что, не можешь помочь своему старому другу?

      – Я? Нет… То есть я не против помочь. Просто так… Неожиданно.

      – Настоящее дело всегда начинается неожиданно. Вдруг. Внезапно.

      Что-то ему надо, подумал я. Раньше Жмуркин бескорыстием ни разу не отличался, скорее, наоборот, задаром и не икнет, не то что о молодежи заботится. И вот этот корыстнелюбивейший Жмуркин вспомнил вдруг старую дружбу, живет-де в городе Г. Петр Иванович Добчинский, в детском саду на соседних горшках сидели, здравствуй, здравствуй, милый…

      Что-то надо. Но, конечно, не скажет что. Ну ладно, здравствуй, милый.

      – Счастье – оно как голубь, всегда капает неожиданно, – изрек Жмуркин. – Если оно, конечно, действительное. А вообще, юноша, от нашего путешествия тебе приключатся одни сплошные плюсы.

      Тут я едва не поперхнулся. Вспомнил, что все наши прошлые невзгоды начинались как раз именно с такой же вот фразы – ну, про сплошные плюсы. Сейчас эти плюсы он живописует.

      И Жмуркин немедленно живописал:

      – Поход, свежий воздух, немка-флейтистка, кстати, весьма симпатичная. Опять же культурное развитие, Золотое кольцо, оно само по себе возвышает, одним своим